Мужи апостольские и апологеты
1. Гностицизм, сперва в чистом виде, затем в слиянии с манихейством (с III в.) и христианством (маркиониты, вардесаниты и др.) является долгим спутником Церкви. На фоне его и в разнообразных соотношениях с ним развивается православное богословие. Он сказывается у многих церковных мыслителей в постановке, а иногда даже и в решении ряда проблем. Это необходимо помнить для ясного понимания систем Оригена, св. Григория Нисского, так называемого Дионисия Ареопагиты, для уразумения всего смысла споров о единосущии и двух природах в Христе Иисусе. Не следует ставить вопроса о каком–то влиянии гносиса на христианство, что приводит к невозможности понимать само христианство. - Существо дела в том, что гностицизм, как и эллинистическая теософия, выдвигал и хотя и ложно, но часто предрешал христианские проблемы. Ибо весь мир был взволнован благовестием Христа и чуял близость Истины (стр. 13-15). И с этой точки зрения гностицизм дает очень много, позволяя от него заключать к тому, что в I и II вв. предносилось христианству.
Церковь, хотя и окруженная бурными волнами устремившегося в нее язычески–иудейского мира, стояла выше его проблем. Ее они не волновали, ибо она легко разрешала их, но не множеством взаимопротиворечивых учений, а целостностью своей веры. Она себя раскрывала, а не состязалась с «совопросниками века сего» . Ведь «проблемы» ставились и становились неразрешимыми там, где уже или еще не было религиозной целостности. Церковь не спешила оспаривать «внешних» и долго не выдвигала защитников христианства, равных по человеческому таланту и человеческому блеску Василиду или Валентину. Ибо людям она противопоставляла не людей, а Богочеловека, людским домыслам - Богочеловеческую Истину, в ней, в Церкви, живую. Она знала, что чрез нее развивается мир, что она его средоточие.
Раскрывая свою Истину и прежде всего исходя из себя самой, а не из преходящей злобы дня сего, Церковь, конечно, самоопределялась и эмпирически. Она жила и развивалась сначала памятью о своем Основателе, пребывавшем в ней. И эта память, осуществляемая в совершенном единстве знания и жизни, т. е. сам Христос в Своих верующих, была Священным Преданием Церкви, которое, содержа в себе всю полноту Живой Истины, воспринималось каждым членом Церкви в меру, доступную его вере и ему необходимую. Сначала Предание жило в апостолах. Затем оно хранилось их непосредственными учениками, «старейшими» или «пресвитерами», как малоасийские «пресвитеры», которые помнили ап. Иоанна и к числу которых принадлежал еп. Смирнский св. Поликарп, как «пресвитеры», на учение которых ссылался еще Климент Александрийский. Со второй половины I в. Предание начало письменно закрепляться и частью письменно продолжать свое развитие. В связи же с тем что записывалось не только несомненно церковное, но и являвшееся индивидуальным, частью даже неправильным осмыслением церковного, само Предание, храня истинный смысл учения, выделило Богодухновенную часть записанного. Впрочем, этим оно не отвергало прочего целиком и не препятствовало индивидуальному труду, напротив, многое одобряло и благословляло, хотя ранее времен и сроков само не определяло взыскуемого. И если Церковь как таковая пребывала неизменной в полноте, но и в полусокровенности своей Истины, во внешней сфере Церкви проявлялось ее внешнее самоопределение, и отдельные христиане стремились уяснить, оправдать и защитить христианство. Это ранее всего сказалось в творениях «мужей апостольских» и «апологетов».
Прежде всего представлялось необходимым определить отношение христианства к иудейству, вопрос, обостренный как иудео–христианами (стр. 17 сл.), так и маркионитами (гл. II,3). И те и другие одинаково могли ссылаться на Предание и Писание, в которых, с одной стороны, христианство резко противопоставлялось иудейству, а с другой - указывалась их связь. Надлежало найти какую–то высшую точку зрения, которая бы примиряла оба ряда высказываний, ни одним из них не поступаясь. - Климент Римский утверждал, что Ветхий Завет исходит от того же Бога, как и Новый, ни в чем ему не противоречит и относится к нему, как средство к цели. Не обесценивало ли это Ветхого Завета? - «Послание Варнавы» заявляло, что по существу Ветхий Завет с Новым тождествен, но что с самого начала по наущению злого ангела евреи понимали его не истинно и духовно, а буквально. - Это и обесценивало иудейство и слишком походило на гносис. Осторожнее всего выражена раннехристианская мысль св. Игнатием Антиохийским : Ветхий Завет, пророчество и жречество - благо, но Новый Завет, «исполняющий» Ветхий, и Архиерей Иисус Христос - выше и лучше. Так - вполне в духе св. Павла - и за иудейством признается известная самоценность.
Это понимание необходимо связано с некоторым усмотрением «историчности» христианства, которое оказывается средоточием в развитии человечества и мира. - Конечно, христиане - новая тварь, соль земли, существо, душа и цель ради них созданного мира; и «Бог медлит разрушить мир ради семени христиан» (Посл. Диогн., Иустин). В христианстве стала полной, «исполнилась» Истина. Частичные откровения ее, и ныне еще абсолютно ценные, были уже в дохристианское время: в Моисее, пророках, в человеческом разуме. Можно даже сказать, что вся история человечества представляет собой единый процесс Богооткровения, по существу христианского (ср. стр. 19,21,22 гл. II). Но в Иисусе Христе окончательно и совершенно воплотился Логос, уже ранее являвшийся в человеческом образе святым Ветхого Завета (Иистин) .
Так предопределялось и отношение к язычеству, философия которого разумеется у Иустина под Богооткровением в человеческом разуме (ср. стр. 21,29). Но в язычестве необходимо было не только оспаривать его отдельные заблуждения, а и отчетливо показать ложность его в целом и непримиримость его с христианством как иной религии. И многие апологеты переходят в энергичное наступление. - Язычество вызвано к жизни бесами (ср. стр. 21 cл., 21, гл. 1,3), которые, обращаясь около вещества, жаждая жертвенного дыма и крови, пользуются уклоном души к дольнему и соблазняют ее считать их богами (Афинагор). Эрмию (II в.) эллинская философия представляется только собранием взаимопротиворечивых учений - «То я бессмертен и радуюсь, то снова смертен и скорблю; то меня разрывают на атомы, делают водою, воздухом, огнем, превращают в дикого зверя, в рыбу. Наконец, приходит Эмпедокл и объявляет меня дымом».
Ученик Иустина Татиан считает греческую мудрость «бабьими сказками» и «ребячьими бреднями», а «болтливых на язык и глупых умом» философов «бесплодными виноградными лозами» и крикливой «стаей ласточек». - «Они оставляют одно плечо голым, отпускают длинные волосы, отращивают бороду и звериные когти и уверяют, будто ни в чем не нуждаются», «подражают псам».
А между тем Диоген умер от того, что сырьем съел полипа, Аристипп распутничал, Платон продан Дионисием в рабство за обжорство, все же прочие - сластолюбцы, лжецы и добиваются хороших местечек да денег.
Сам Татиан … дофилософствовался до ереси, и не он, а его учитель «философ» Иустин ближе к идее и духу христианства. Ценя истину и в языческой философии и понимая эту философию как подготовку и движение к нему, апологеты в общем пользовались ее языком, методом и открытиями. И даже нападая на нее, они более защищались от нападок язычества или боролись с его равнодушным и неосведомленным пренебрежением. Их «апологии» были обращены либо к гонителям христианства - императорам, либо к образованному эллинистическому обществу. Ведь о христианах или ничего не знали, или знали лишь нелепые басни о их безбожии, о поклонении богу с ослиной головой и таинственных пиршествах, сопровождаемых свальным грехом и людоедством. Лучшим людям христианство казалось опасным для государства и общества суеверием. Даже когда язычники стали знакомиться с христианством и Библией, очень немногие сумели, как философ Нумений, их оценить: большинство, как автор «Правдивого рассуждения» Кельс (II в.), существа нового учения не понимало. Нетрудно было критиковать язычество, сосредоточившись на материалистических и скептических течениях I и II вв., на скептическом равнодушии легкомысленного, хотя и остроумного Лукиана, на эпикурейской морали и на обилии враждующих направлений. И в апологетах приходится удивляться не резкости отдельных выпадов, а исключительной терпимости и умению оценить и выделить существо греческой мысли.
Критикуя язычество, апологеты связывают философскую оценку его с нравственной. Не разделяют они теории и жизни и в защите христианства, отличие которого от язычества представляется им не только отличием истины от заблуждения, но и отличием праведности от порочности. Связь теории с жизнью - исходный пункт и критерий всякого умозрения, ибо Воплотившийся раскрыл полноту Истины (Иустин, Аристид). Твердость христианских мучеников обратила Иустина от философии к христианству; он обосновывает истинность христианства и тем, что указывает на добродетели христиан и на нравственный переворот, совершающийся при переходе к христианству. Одна из лучших апологий, «Послание к Диогнету», дает воодушевленное описание жизни христиан, а «философ» Афинагор видит доказательство истин веры в осуществляющих ее делах. «Если ты скажешь: «Покажи мне твоего Бога“, я отвечу: «Покажи мне твоего человека, и я покажу тебе моего Бога“». Тот, у кого очи души омрачены грехом, Бога не видит.
«Человек должен иметь душу чистую, как сияющее зеркало. Когда на зеркале ржавчина, не может быть в нем видимо лицо человеческое. Так и человек, когда в нем грех, не может созерцать Бога».
Ведь познавать Его мы в силах лишь тогда, когда благи, заключая к Нему от благого в нас. Так и Бог «все соделал из несущего в сущее, дабы чрез дела постигалось и мыслилось величие Его» (Феофил) .
Исходя таким образом из христианской веры (стр. 11-13), раскрывают христианские мыслители I–II вв. ее содержание и определяют отношение ее к языческой философии. Они безбоязненно «повторяют», т. е. чрез поставление в иную связь «исполняют» то истинное, что в ней находят. Ведь многие из них пришли к христианству, как Иустин и Феофил, или путем философских исканий, или от греческой философии, в которой видели частичное Богооткровение. Для многих из них христианство и было истинной философией.
2. Вера в бытие Божие является «природным человеческому естеству мнением» (Иустин). И об этом же бытии говорит человеку весь мир, без Бога и Боговедения непонятный. - «Невозможно исследовать и познать человека, не исследуя всей совокупности вещей. Ибо все связано и находится в таком единстве и сцеплении, что, если мы тщательно не исследуем Божественной Природы, не поймем мы и человеческой» (Милукий Феликс).
Однако для Богопостижения необходимы не только очи духовные, но и очи не омраченные грехом и вещественностью. Потому–то умопреклоненные к вещественному языческие «богословы» и чтут «теили иные виды вещества», признавая богами «либо огонь, либо ветер, либо движущийся воздух, либо круг звездный, либо бурные воды, либо небесные светила» (Афинагор). Потому–то они - даже Платон, рядом с Безначальным Богом признававший богами звезды и демонов, - не могут подняться до исповедания единого Божества. И те, кто, как стоики (стр. 19), возвышаются над нелепыми баснями о спорах богов между собою, все еще далеки от истинного учения. Их боги рождаются, происходят во времени и из материи. Но не огонь и не вещество Единый Бог: Он неизменен, а вещество изменчиво и обречено на гибель в огне (он же). Один Бог, «соделавший начало всего», «невидимый и все видящий, не местный и все испомещающий, ни в чем не нуждающийся, но в коем нуждается и чрез коего все»; владыка всего и «царь веков» (эонов), вседержитель, законодатель и «Отец всяческого» (мужи апостольские). Созерцание неба, земли, моря и солнца, всего дивного порядком своим космоса приводит к постижению единого Божества (Аристид, Афинагор, Татиан).
«Бог единый сотворил из тьмы свет, хранилища ветра полуденного и сокровенное бездны, и пределы морей, и скопления снега и града… Бог мой - Владыка вселенной. Один Он простер небо и установил ширь поднебесной, возмущает пучину моря и шум волн его возбуждает… О Нем ты, человек, говоришь, Его духом дышишь и - Его не ведаешь» (Феофил).
Правда, часто апологеты предполагают, что Бог создал мир из материи. Но это не дуализм, так как материя отнюдь не берется в гностическом смысле, а просто недодуманность. Ведь апологеты со всей решимостью утверждают единственность «неизреченного, безыменного, нерожденного» Бога. Если бы, рассуждает Афинагор, от начала было несколько богов, они бы не могли находиться в одном месте и, как многие, быть единством, безначальностью, бесстрастностью и неделимостью или простотой. А если бы они находились в разных местах, мы бы, признав одного Богом, не нашли места для других, ибо Бог все заполняет, безграничен и все творит. Как истинное и безначальное существо, Он вечен, а потому бессмертен, неизменяем и недвижим, духовен и невидим.
«Как душа в человеке не видима и не зрима ему, познается же чрез движение тела; так и Бога нельзя видеть очами человеческими, но созерцаем Он и познаваем из Его провидения и дел… Если не может человек взглянуть на солнце… то не менее ли еще смертный человек может воззреть на неизреченную славу Божию?» «Вид Бога неописуем и неизъясним… Слава Его бесконечна, величие необъятно, возвышенность непостижима, мощь неизмерима, мудрость неисследима, благость неподражаема, благодеяния неизреченны. Назову Его Светом - о творении говорю; Словом - говорю о владычестве; назову Умом - говорю о Его мудрости; Огнем - о гневе Его» (Феофил, Иустин, Татиан).
Но это не «Неведомый Бог» гностиков, и нет еще у апологетов пафоса непостижимости, свойственного александрийцам.
В некоторой мере Бог постигается. Ему приличествуют имена Духа и Вечного Ума.
У мужей апостольских учение о Логосе только намечено. - Христос, «наш Бог» и «Сын Божий», есть «Речение (????) Bседержителя и преславного Имени». Он един с Отцом, но и отличен от Него, из Него исшедший, в Нем действующий и в Него возвратившийся Дух Божий. Как Дух Христос предсуществовал Своему явлению на земле или вочеловечению. Изойдя от Бога, как Слово из Молчания, Он стал «Словом и Законом» и «нашим единственным Учителем». Он принял «зрак рабий», чтобы потом, покинув его, воссоединиться с Отцом, думают одни. Во Христе Божество сосуществовало с человечеством, говорят другие.
«Бог наш Иисус Христос по домостроительству Божьему нанесен был Мариею от семени Давида, от Духа Святого; рожден Он был и крестился, дабы страданием воду очистить», - говорит Игнатий Антиохийский, настаивающий на действительности страданий, смерти и воскресения Христовых. Этим отвергается всякий докетизм и обосновано упование на спасение всего, даже плоти, которую Христос вознес с Собой на небо. Плоть же Его, или тело Его, и есть спасенное Им человечество или заступившая место ветхозаветного Израиля Церковь, которая также предсуществовала у Бога, как и Христос, которая создана и явлена во плоти Христовой. Христос не только индивидуум, а и Всеединый Человек. Он - Муж, а Церковь - непорочная его супруга (Климент). Этому не противоречит, что Церковь есть и ныне существующая на земле христианская община, продолжающая ветхозаветную: на земле Церковь раскрывается и становится в грядущее Царство Божие.
Гностическому дуализму противопоставлено оправдание сотворенного мира, который чрез раскаяние становится святым в Церкви (Эрма) . Человеческое тело будет преображено и просветлено. Но оно, верный спутник души, и теперь уже прекрасно. Потому надо его хранить благим и чистым, а не отвергать: оно - храм Духа Святого. И в корне ошибочно противопоставление «радостного язычества» «мрачному аскетизму» христианства. Именно религия позднего язычества и аскетична; христианство же в борьбе с нею и гносисом защищает сотворенный Богом мир, отвергая лишь рабствование ему. И в этом - жизненный смысл начинающей уясняться догмы Боговоплощения.
Первоначально, говорят апологеты, Бог был один. Однако не был Он «алогичным» или «бессловесным», но в Себе самом обладал Своею «словесною мощью». Она была «внутренним Словом Божьим» (????? ??????????), дабы стать и «Словом произнесенным», или «внешним» (????? ??????????).
«Ранее всех созданий породил Бог из Себя самого некую Словесную Силу, которая… называется иногда Мнением (????) Господа, иногда - Мудростью (Sophia), иногда - Ангелом, иногда - Богом, иногда - Господом и Словом; иногда именует она себя самое Архистратигом» (Иустин).
Рожденное «Силою и Волею Отца», «Перворожденное» Слово не перестало быть в Боге, и рождение Его не сделало Отца «бессловесным». Но Слово - и «нечто иное», чем Отец, хотя «не по понятию, а по числу», «другой Бог», пребывающий «во второй земле» и «служитель Отца всяческих» (стр. 17 сл., 21,23,30 сл.).
Чрез Слово Бог сотворил мир и чрез Него же раскрывает Себя миру в творении и в Богопостигающем сознании людей, даже язычников. Жизнь мира и есть раскрытие в нем Бога Отца через Слово, история Богоявления (теофании), как завершающихся Боговоплощением Христофаний, история Божьего домостроительства (икономии - ?????????). Бог породил Сына Своего как начало всего, дабы чрез Него «создать и образовать всяческое». Так от пламени исходит, его не умаляя, другое пламя (стр. 27). Так звучит вовне мысль–слово или луч исторгается от солнца и в него возвращается. Предвечно пребывающий в Боге Разум (Логос) «проистек» из Него, чтобы стать «идеей и энергией» всего и спасти людей, которые согрешили, ослушавшись Его Закона, и в «помрачении души и окаменении сердца» подпали смерти.
Из того, что Логос вочеловечился, следует, что средоточие мира - человек и что ради человека создан и спасен мир (ср. гл. I–II). Этим устраняется языческий безличный натурализм, как и гностическое отрицание плоти во имя ложной духовности. - Христос был не только духовным, но и душевно–плотским человеком и Богом, воплотившимся, как человек Иисус. У апологетов встречаются утверждения, что Логос, как Дух или Сила Божия, соединился с человеком Иисусом во время Его рождения или крещения (так же - Эрма ). Но преобладает мысль, что Логос снизошел на Марию и, сотворив Свою человеческую природу, родился от нее, т. е. воплотился. Иные считали возможным говорить даже о страданиях Бога. Во всяком случае, во Христе признается единство Божества с человечеством, не приводящее, однако, к их отождествлению. А это помогает наметить различие между Логосом и «Святым Духом пророческим». Феофил даже думает, что Бог сочетался с Софией (Духом Святым) и породил от нее Логос (стр. 22 сл.).
Не следует придавать особенное значение формулам апологетов. Надо всегда помнить, что они, во–первых, старались уяснить язычникам христианство в понятиях языческой же философии и что они, во–вторых, в этих же понятиях старались выразить христианскую Истину. Ее же они понимали не как теоретическую только, но как всецелую. Их не занимал сам по себе вопрос о том, является ли рождение Логоса лишь условием творения и фактом Божьего домостроительства или еще (и прежде всего) внутри–Божественным, имманентным Богу фактом. Они не задумывались над тем, насколько точно выражали они тайну Боговоплощения.
Ибо им она не сама по себе была существенна. - Они хотели - в противовес язычеству и гностицизму - обосновать христианское понимание мира как благого, хотя и грешного, творения Божьего, абсолютную ценность человеческой жизни. Они были философами, но философия их была не теоретическим исканием, а осмыслением целостного и религиозного опыта.
Существование и спасение мира осознавались ими как проявление Всеблагости Божьей (Иустин, Татиан, Феофил), которая создала его или из предсуществовавшей материи (Иустин, Татиан), или прямо из небытия (Феофил), людей же предназначила к соединению с Богом, к бессмертию и обожению. Ведь человек создан не смертным (Бог не виновник смерти) и не бессмертным (человек - не Бог), но способным к тому и другому, дабы, если устремится к тому, что ведет к бессмертию, исполняя заповеди Божьи, получить от Бога в награду бессмертие, если же уклонится к делам смерти, Богу не повинуясь, - самому стать виновником своей смерти» (Феофил).
Как и другие дары Божьи - разум, свободу, - бессмертие надо заслужить (Иустин, Татиан), хотя оно и возможно только благодаря Творцу, а после грехопадения - только благодаря Искупителю, Логосу, «вновь рождающемуся в сердцах верующих». По неисследимому чину спасения Логос воплотился, когда люди убедились в своей немощи и в необходимости помощи Божьей (Посл. Диогн.). И Логос Христос, вознесшийся во плоти, спасет, воскресит и тела людские. Мы воскреснем, но не так, как учат стоики, по словам которых чрез определенное время всегда появляются и без нужды погибают одни и те же существа (стр. 19), а однажды (Татиан). «Узришь Бессмертного, если ныне в Него веруешь» (Феофил).
И хотя все это - воля Божия, хотя осуществится замысел Божьего домостроительства, мировое развитие не связано необходимостью или роком, а обусловлено свободной волей человеков и демонов (Иустин). Бог все предвидит, но не предопределяет, награждая и карая человека за свободные его поступки. В свободе - гибель человека, в свободе же и спасение его. От него самого зависит: ждет ли его вечная мука или вечное блаженство. А они воздаются всему человеку, т. е. не только духу его, а и его душе и телу. Ибо для Бога возможно воскресение тела, т. е. воссоединение разъединенных смертью элементов; и оно достойно Его, ибо достойным Его было само создание тела.
Примечания:
Издания апологетов и мужей апостольских, кроме Migne, Funk и 0ttо - Texts and Studies, Contributions to Biblical and Patristic Literature, ed. by J. A. Robinson, Cambridge, 1891 сл. (Aristides - I, 1), Q. Rauachen Florilegium patristicum (lustinus - facs. 2, 1904); Q. Kruger Die Apologien lustinus des Martyrers, 2 ed., Freiburg i. Br., 1896 («Sammlung ausgewahlter Kirchen–und dogmengeschichtlicher Quellenschriften» hqb. v. Dr. G. Kruger); Q. Arсhambault Justin, Dialogue avec Tryphon, texte grec, trad, franc. 2 v. Paris, 1909 («Textes et documents» publies par H. H e m m e r e t P. L e j а у). Особенно существенны тексты: Clemens Rom. 1; 13-20; 37-45; Barnabas 3, 12, 14; 5, 7; II Сlement. 9, 14; I g n a t i i A n t. ad Philad. 9; ad Eph. 18, 8; A r i s t i d e s 1, 2, 6, 16; A t h e n a g о r a s 8; 17-24; 31-37; I u s t i n u s I Apol. 8-13; 32 сл.; 46; 61-63; 66; II Apol. 5-8; 2, 10; 12-19; 23; Dial. 11, 28-31, 43, 48, 51, 56, 60 сл.; 88, 126; Tatianus c. graecus 1, 4, 8, 10, 15-20, 25-28; Theophil. 1, 1, 4; 1, 4, 6, 7; 1, 10; 2, 10, 23; 2, 24, 27; A d. D i о g n. 6 сл.; M i n u с i u s F. 17; H e r m a s Pastor Simil. 9, 16, 5-7; Clemens Alex. Strom. 6, 5.
Портал «Наша среда» продолжает публикацию глав из книги Александра Дворкина «Очерки по истории Вселенской Православной Церкви»
Часть первая. Становление Церкви
II. Мужи апостольские. Церковное устройство
1. К концу первого века христианство географически распространилось очень широко, но самих христиан численно было не так много. Даже ко времени Константина они составляли не больше 10% всего населения Империи. Христианство продолжало оставаться «малым стадом» — гонимым миром меньшинством.
Те отрывочные сведения, которые дошли к нам от ранней Церкви, прежде всего говорят о крещении и Евхаристии. Как и в апостольской общине в Иерусалиме, они остаются главными таинствами.
Тертуллиан напоминает, что «христианами не рождаются, а становятся». Стать христианином можно было только через крещение.
Крещение — смерть и рождение во Христе — вводит христиан в Его Тело — в братство любви, реализуемое в непрестанном общении. Это общение явлено в Евхаристическом собрании. Один Хлеб, одна Чаша, разделяемые всеми и всех соединяющие в одно. Επι το αυτο.
Древнейшая сохранившаяся евхаристическая молитва содержится в Дидахе — Учении 12 апостолов (памятник 1-й половины II в., по-видимому, написанный в Сирии христианином иудейского происхождения):
«Что же касается Евхаристии, благодарите так. Прежде о чаше: Благодарим Тебя, Отче наш, за святую лозу Давида, отрока Твоего, которую Ты явил нам через Иисуса, Отрока Твоего. Тебе слава во веки!
Что же касается преломляемого хлеба, благодарите так: Благодарим Тебя, Отче наш, за жизнь и ведение, которые ты явил нам через Иисуса, Сына Твоего. Тебе слава во веки!
Как этот преломляемый хлеб был рассеян по холмам и, будучи собран, сделался единым, так да соберется Церковь Твоя от концов земли в Царствие Твое. Ибо Твоя есть слава и сила чрез Иисуса Христа во веки!
Никто же да не ест и не пьет от вашей Евхаристии, кроме крещенных во имя Господне; ибо об этом сказал Господь: не давайте святыни псам.
Исполнивши все, так благодарите: благодарим Тебя, Святый Отче, за святое имя Твое, которое Ты вселил в сердца наши, и за ведение и веру в бессмертие, которые Ты открыл нам через Иисуса, Сына Твоего. Тебе слава во веки. Ты, Владыко Вседержитель, создав все, имени Своего ради, дал людям пищу и питье на пользу, чтобы они благодарили Тебя, нас же благословил духовною пищею и питьем и жизнью вечной через Твоего Отрока. Прежде всего благодарим Тебя потому, что Ты всесилен. Тебе слава вовеки!
Помни, Господи, Церковь Свою, да охранишь ее от всякого зла и сделаешь совершенной в любви Твоей, и собери ее от четырех ветров, освященную, во Царствие Твое, которое Ты уготовал ей. Ибо Твоя есть сила и слава вовеки!
Да приидет благодать и да прейдет мир сей. Осанна Сыну Давидову. Если кто свят, пусть приходит, а кто нет, пусть покается. Маранафа — Ей, гряди, Господи. Аминь».
Вся жизнь Церкви протекала от воскресения до воскресения, от Евхаристии до Евхаристии. И потому только евхаристическим собранием — этим средоточием общины — можно объяснить устройство Церкви. Это не человеческая организация, а живой организм, наполненный Духом Святым.
Империя (особенно на Востоке) была империей городов. Крупные города были столицами провинций, называвшихся диоцезами. (В западных языках это слово и сегодня обозначает епархию. Наше слово «епархия» также имеет секулярную основу — во время Константина Великого диоцезы были разделены на более мелкие административные единицы — епархии.) То, что административное деление было вокруг городов, определило административную структуру ранней Церкви. Община в каждом городе управлялась епископом. Помогали ему диаконы и пресвитеры. Местность вокруг города зависела от Церкви в городе.
2. О роли епископа в ранней Церкви мы прежде всего знаем из писаний сщмч. Игнатия Богоносца, второго епископа Антиохийского (+107). Св Игнатий принадлежит к первому послеапостольскому поколению, которое мы называем «мужи апостольские». Кроме него, к мужам апостольским относится сщмч. Климент Римский, сщмч. Поликарп Смирнский, автор «Послания Варнавы», автор «Пастыря Ермы», и некоторые другие церковные писатели. О самом св. Игнатии нам известно немного. Согласно благочестивой легенде, он был тем ребенком, которого Христос, взяв на руки, поставил среди учеников и сказал: «Если не обратитесь и не будете как дети, то не войдете в Царство Небесное» (Мф.18:2-3). Однако хронологически это вряд ли возможно. Скорее всего, св. Игнатий назван Богоносцем, так как он носил в себе образ Бога. Он сам называет всех христиан Богоносцами, Христоносцами, и его послания начинаются словами: «Игнатий, также называемый Богоносцем…». Судя по его греческому языку, он был сирийцем. В царствование Траяна (98-117 гг.) он за веру во Христа был приговорен к смертной казни. Его послали под стражей из Сирии в Рим, где он был на арене цирка отдан на растерзание диким зверям. Находясь в пути, он написал пять посланий к общинам тех церквей, через которые он проезжал, одно — римской общине и одно — своему другу св. Поликарпу Смирнскому, который и собрал эти письма и издал их. Писания св. Игнатия — драгоценный источник сведений о раннехристианском периоде, о котором нам известно очень мало.
Для обозначения христианских общин св. Игнатий использовал слово παροικία. Слово это означает вторичное или временное пребывание (пребывание на глубине). То есть, например, заглавие послания к римлянам буквально переводится так: «Церкви Божией, временно пребывающей в Риме». Впоследствии от этого слова произошел технический термин — παροικία — приход, обозначающий Церковь Божию, временно пребывающую в том или ином географическом месте, но всегда являющуюся той же самой.
Для обозначения Церкви св. Игнатий пользуется еще и более ранним техническим термином, употреблявшимся в предшествовавшей ему христианской литературе («Деяния Апостольские», «Послание св. Климента Римского к Коринфянам») — επι το αυτο (эпи то авто). Термин этот прежде всего означает Церковь как сакраментальное, евхаристическое собрание.
Собираясь в определенном месте для совершения Евхаристии, Церковь нуждалась в определенных организационных правилах и особенно в руководстве. Евхаристия рассматривалась как своего рода «вхождение» в Тайную Вечерю, и поэтому кто-то должен был занимать место Христа. Св. Игнатий всегда называет главу евхаристического собрания епископом. В апостольские времена, когда новые термины еще не устоялись, подобной ясности в терминологии не было. В Новом Завете значения слов «епископ» и «пресвитер» (старейшина) пересекались. Непостоянство в новозаветном употреблении этих терминов породило много богословских и исторических споров о происхождении различных функций церковного служения. Некоторые историки даже считают, что учение о «монархическом епископате» было нововведением самого Игнатия, который сформулировал его для подкрепления реформы, проведенной им в Церкви. Однако, во-первых, у св. Игнатия не было ни полномочий, ни возможности для проведения всецерковной реформы, а во-вторых, если бы его учение было нововведением, оно встретило бы возражения его современников. Было бы весьма странным, что до нас не дошли хотя бы отголоски этих возражений, — напротив, св. Игнатий еще при жизни был окружен почетом и уважением, которые лишь возросли после его кончины.
Думается, что церковное устройство по принципу: один епископ в одной поместной Церкви — было настолько очевидным, что не заслуживало особого упоминания. Просто само слово «епископ» еще не утвердилось повсеместно как термин. Сам же св. Игнатий вполне различает три главных церковных служения: «Все почитайте диаконов как заповедь Иисуса Христа, а епископа, как Иисуса Христа, Сына Бога Отца, пресвитеров же, как собрание Божие, как сонм апостолов. Без них нет Церкви» (Трал.3). Или еще: «Все последуйте епископу, как Иисус Христос — Отцу, а пресвитерству, как апостолам» (Смирн.8; ср. Трал.3).
В этом последнем тексте интересно сформулированное взаимоотношение между епископством и апостольством. Происхождение епископата прямо не связывается с апостольством. Это совсем не значит, что Церковь отрицала апостольское преемство, просто эти два служения воспринимались, как разные. Апостольское служение подразумевало активную миссию и распространение христианства повсюду, в то время как епископское является постоянным руководством одной местной евхаристической общиной. Апостольское преемство епископов называется так, потому что оно восходит ко временам апостолов и к апостольскому рукоположению силой Святого Духа.
Роль епископа св. Игнатий описывает так: «Без епископа не делайте ничего, относящегося к Церкви. Только та евхаристия должна почитаться истинною, которая совершается епископом или тем, кому он сам предоставит это… Не разрешено вне Епископа ни крестить, ни совершать вечерю любви, но все, что одобрит он, угодно Богу… Всякий, кто почитает епископа, — угоден Богу. Кто делает против епископа, служит диаволу» (Смирн.8,9). Епископ, таким образом, несет ответственность за все, происходящее в его общине, и в особенности за совершение Евхаристии. Лишь впоследствии, в результате исторического развития и фактической утраты первоначального понимания природы епископата, епископ превратился в администратора, заведующего многими евхаристическими общинами. В наше время функции епископа в местной общине фактически осуществляются пресвитерами, но это есть существенное изменение древнехристианского церковного уклада.
В понимании св. Игнатия епископ, поставленный апостолами или их преемниками — другими епископами, для своей Церкви есть образ Самого Христа. Без него ничего не должно делаться в Церкви, ибо его служение в том и состоит, чтобы собрание христиан через Таинства преображать в Тело Христово, соединять в неразрывное единство новой жизни. А со властью совершать Таинство неразрывно связана власть учительства: он учит в собрании не от себя, а в Духе; он хранитель апостольского Предания, свидетель вселенского единства Церкви. Отсюда же вытекает дар пастырства: епископ — как Христос — имеет заботу о всех вместе и о каждом в отдельности, он — живое средоточие братства и общения христиан между собою. «На епископа должно смотреть, как на Самого Господа» (Эф.6). Поэтому: «Всюду, где епископ, там должен быть и народ, так же как где Иисус Христос, там и кафолическая Церковь…» (καθολικη εκκλησία) (Смирн.8).
Св. Игнатий первым в истории христианства употребил это выражение — кафолическая Церковь. В его понимании оно не имело смысла географической универсальности, а относилось к полноте Церкви — καθόλον — согласно целому. Сегодня Церковь чаще всего воспринимается, как громадная организация с прямой системой подчинения: приход — епархия — поместная церковь. Но кафолическая сущность Церкви может реализовываться даже в общине, состоящей из двух людей. Все зависит оттого, с какой целью они собрались. Для того чтобы это собрание стало Церковью, необходимо присутствие Христа, а для этого, в свою очередь, нужен епископ — залог присутствия Христа среди своего стада.
Для св. Игнатия каждая поместная община есть Церковь. Церковь — это евхаристическая община, подлинная природа которой раскрывается лишь тогда, когда она совершает таинство Плоти и Крови Господа — Евхаристию. Но Евхаристия может совершиться лишь в каждой конкретной общине, собранной вокруг своего епископа; и на каждой Евхаристии присутствует весь Христос, а не часть Его, поэтому каждая местная община, совершающая Евхаристию каждое воскресение, является Церковью во всей ее полноте. Отсюда все поместные церкви равны и идентичны друг с другом. И все епископы равны, ибо все они предстательствуют за одного и того же Христа, совершая одну и ту же Евхаристию всегда и повсюду (επι το αυτο). Все различия между епископами — митрополит, архиепископ, патриарх — носят чисто административный характер. В этом одно из наших основных расхождений с римо-католической церковью, которая приписывает римскому епископу авторитет и власть выше всех остальных епископов.
Римо-католические апологеты находятся в довольно затруднительном положении: с самого начала церковной истории они вынуждены искать свидетельства о первоначальном верховенстве Римского папы. Находят они их и в «Послании к Римлянам» св. Игнатия:
«Игнатий Богоносец церкви, помилованной величием Всевышнего Отца и единого Сына Его Иисуса Христа, возлюбленной и просвещенной по воле Того, Которому благоугодно все, совершившееся по любви Иисуса Христа, Бога нашего, — церкви, председательствующей в столице области римской, богодостойной, достославной, достоблаженной, достохвальной, достовожделенной, чистой и первенствующей в любви, Христоименной, Отцеименной, которую и приветствую во имя Иисуса Христа, Сына Отчего…»
Вычитать из этого приветствия догмат о первенстве Папы римского — довольно сложно. Обилие превосходных степеней — дань обычному восточному красноречию в обращении к столичной христианской общине. В полном согласии со своей экклесиологией св. Игнатий употребляет выражение «церковь, председательствующая в столице области римской». Туманное выражение «первенствующая в любви» вряд ли может служить оправданием амбициозным претензиям, связанным с папским титулом. Судя по тому, в каком смысле св. Игнатий употребляет этот же термин в послании к Магнезийской церкви, современные исследователи склоняются к тому, что означает он активные дела благотворительности, которыми занималась римская христианская община, которая, находясь в столице, была и самой обеспеченной.
Но и самое главное: на основании письма св. Игнатия вообще невозможно говорить о верховенстве римского епископа, так как во всем послании сам епископ ни разу не упоминается.
Св. Игнатия можно назвать и первым посленовозаветным богословом. В его богословской концепции центральное место занимает учение о божественной икономии (домостроительстве): Бог восхотел избавить человечество от власти «князя мира сего». Он подготовил спасение человечества в Израиле через ветхозаветных пророков; их чаяния нашли исполнение во Христе, едином учителе нашем; сами пророки, будучи учениками Его по духу, ожидали Его как Учителя своего (Магн.9:1-2).
Христологическое учение св. Игнатия отличается четкостью формулировок. Богословие св. Игнатия явилось ответом на ересь докетов, отрицавших человеческую природу Христа и утверждавших, что Его страдания и воскресение — только кажущиеся (Смирн.7). Св. Игнатий в своем богословии опирается на апостола Павла, но он вводит в его учение многие важные элементы иоанновского богословия. Он верует в то, что Христос одновременно Бог и человек, рожденный «от Марии и Бога», страдавший, но не подвластный более страданию (Еф.7); вневременный и невидимый, ради нас ставший видимым и все претерпевший (Пол.3).
Св. Игнатий называет Церковь местом жертвоприношения. Понятие Евхаристии как жертвы, приносимой Церковью, уже встречается в Дидахе. Очевидно, что либо св. Игнатий был знаком с этим памятником, либо, что более вероятно, и он, и автор Дидахе опирались на общую традицию. Евхаристию св. Игнатий называет врачевством бессмертия, не только предохраняющим от смерти, но и дарующим вечную жизнь в Иисусе Христе (Еф.20). Она есть Тело пострадавшего за наши грехи Спасителя Иисуса Христа, Которого Отец в Своей любви воскресил из мертвых (Смирн.7:1).
Духовная жизнь христианина понимается св. Игнатием вслед за апостолом Павлом как подражание Христу: «Будьте подражателями Иисусу Христу, как и Он — Отцу Своему» (Филад.7). «Плотское не может жить духовной жизнью, а духовное не может жить плотской жизнью… Но даже то, что вы делаете во плоти, — духовно, ибо Вы делаете все в единении со Христом» (Еф.8).
Это подражание заключается не только в соблюдении заповедей и претворении в жизнь учения Христова; более всего оно проявляется в уподоблении смерти и воскресению Христа: «Позвольте мне быть подражателем моего страждущего Бога» (Рим.6). Это тоже было ответом св. Игнатия докетизму: если жизнь Христа на земле, как считали докеты, была призрачной, то и смерть Его была призрачной. Св. Игнатий подчеркивал реальность боговоплощения. Христос действительно умер на Кресте, и самым совершенным Ему подражанием является мученичество. Своей смертью за нас Христос победил смерть, и потому смерть за веру, во имя Христово — свидетельство бессилия смерти. На этом понимании и на «евхаристическом богословии» Дидахе (где употребление хлеба в Евхаристии объясняется как символ воскресения и преображения) и основаны знаменитые слова Игнатия о мученичестве:
«Я пишу церквам и всем сказываю, что добровольно умираю за Бога, если только вы не воспрепятствуете мне. Умоляю вас: не оказывайте мне неблаговременной любви. Оставьте меня быть пищею зверей и посредством их достигнуть Бога. Я пшеница Божия: пусть измелют меня зубы зверей, чтобы я сделался чистым хлебом Христовым… Если я пострадаю — буду отпущенником Иисуса и воскресну в Нем свободным. Теперь же в узах своих я учу не желать ничего мирского или суетного… Ни видимое, ни невидимое, ничто не удержит меня прийти к Иисусу Христу. Огонь и крест, толпы зверей, рассечения, расторжения, раздробления костей, отсечение членов, сокрушение всего тела, лютые муки диавола придут на меня, — только бы достигнуть мне Христа… Не хочу более жить жизнью человеков» (Рим.4,5,8).
3. Епископу в управлении церковью помогают пресвитеры — «старейшие». Если епископа св. Игнатий уподобляет Христу, то пресвитеров он сравнивает с апостолами. Апостольское служение — это миссия и активное распространение христианства повсюду; епископ же постоянно руководит одной местной общиной. Епископ как бы находится в брачном союзе со своей Церковью. А пресвитеры, поставленные, рукоположенные епископом, помогают ему во всем, передают общее его учение, заботу, распоряжения.
«Когда число христиан увеличится, городская община выделит из себя сеть подчиненных ей пригородных общин, или «приходов». Тогда пресвитеры заменят в них епископа, станут его полномочными представителями, связующим звеном между ним и приходом. Таким образом, через таинство епископского рукоположения все общины сохраняют свою органическую связь с епископом, как благодатным «органом» церковного единства» (прот. А. Шмеман).
Диаконы несут на себе функцию социального служения — они живая связь епископа с народом. Единство в богослужении было неотрывно от самой реальной взаимопомощи, братства, общей заботы о бедных, о вдовах, сиротах, погребении братьев. Диаконы заботились о распределении даров, о помощи бедным, об организации «агап».
Следует помнить, что епископы, пресвитеры и диаконы воспринимались как три различных служения, а не три степени. Избранный кандидат рукополагался сразу в епископы, не проходя через ставшее впоследствии обязательным посвящение в чтецы, иподиаконы, диаконы, священники. Но в Церкви подвизается не только иерархия, а также и миряне имеют свои функции и обязанности — каждый член Церкви имеет свое служение, и все они дополняют друг друга в нерасторжимом единстве, так же как и в теле каждый член уникален и неповторим — он имеет свою незаменимую функцию. Целое не подчиняет себе личности, но сама личность раскрывается, находит себя только в служении братьям.
Кафоличность каждой местной церкви не значит замыкания интересов в рамках одного прихода. Каждая местная церковь знает о других, тождественных по вере, жизни и учению, рассеянных до концов вселенной. В любом месте христианин найдет тот же преломляемый Хлеб, «раздробляемый, но не разделяемый», услышит то же благовестие, включится в то же единство. Всюду присутствует тот же Христос. Следовательно, в Церкви один источник и одна норма — апостольское предание. Каждая местная община через епископов может возвести себя к первому явлению Церкви, к чуду Пятидесятницы и к Иерусалимской первообщине, поэтому каждая в отдельности и все вместе имеют одну неразделимую жизнь и связаны одной любовью.
Вселенское единство выражается в постоянном контакте, в непрерывной заботе всех о всех. Игнатий Антиохийский своими посланиями предупреждает другие церкви против возникающих лжеучений. Епископ Поликарп Смирнский пишет Филиппийцам и едет в Рим, чтобы решить вопрос о праздновании Пасхи. Римские христиане заботятся об умиротворении Коринфской общины…
Именно этому посвящено послание сщмч. Климента Римского к Коринфянам. Приблизительно в конце первого века в коринфской церкви произошел переворот: все священство было изгнано и на его место были поставлены новые люди. Св. Климент, епископ Римский, пишет им послание с выражением протеста — послание, которое, как осознавал сам его автор, было вдохновлено Самим Господом. Св. Климент умолял коринфян сохранить должный порядок и восстановить прежнее священство, которое ведет свое начало к апостолам, даже если и не было поставлено руками самих апостолов, и которое «беспорочно приносило дары» в святой Евхаристии. Письмо подействовало, и порядок в Церкви был восстановлен.
Христиане всюду сознают себя новым народом, собранным из всех народов, но от всех отличным: «Они не живут в отдельных городах, они не имеют особого языка или отличной от других жизни… Они обитают каждый в своем отечестве, но как бы временно. Ибо всякая чужбина для них отечество, и всякое отечество — чужбина…» (Послание к Диогнету).
4. В этой сети церквей начинают вырисовываться новые церковные центры. Одним из них стала Смирна. Ее епископом во время св. Игнатия был сщмч. Поликарп, собравший и издавший письма своего учителя и друга. По свидетельству ученика св. Поликарпа, св. Иринея Лионского, Поликарп и сам писал послания соседним церквам, наставляя их в вере. Поликарп, так же как и св. Игнатий, принадлежал к традиции малоазийского христианства. В связи с этим интересен упоминаемый в «Церковной Истории» Евсевия конфликт с Римом по поводу даты празднования Пасхи.
В Малой Азии Пасху праздновали четырнадцатого нисана, в один день с иудеями. Этот обычай был вдохновлен Евангелием от Иоанна, где Христос отождествлялся с пасхальным агнцем. В отличие от синоптических Евангелий, где символизм пасхального жертвоприношения связан с Тайной Вечерей, в традиции четвертого Евангелия он связан с крестной жертвой Христа. Это происходит из-за различия в хронологии четырех Евангелий. Синоптики пишут о том, что Пасха в год распятия Христа приходилась на пятницу — день искупительной смерти Спасителя, — в то время как Иоанн относит Пасху этого года на субботу. Следовательно, Его смерть и была тем самым пасхальным жертвоприношением. Об этом свидетельствуют и символика воды и крови, истекших из Его ребра, пронзенного копнем, когда Он висел на кресте, и символика «несокрушенной кости» (Ин.19:36-38).
В Риме же празднование Пасхи происходило в воскресенье, следующее за четырнадцатым нисана, — обычай, восходящий к хронологии синоптических евангелий. Различия между двумя обычаями, по существу, сводились к литургической, календарной практике и к вопросу, что должно доминировать в литургическом календаре — недельный круг или же пасхальный. В 155 г. св. Поликарп ездил в Рим для обсуждения этой проблемы. Попытка установить малоазийский обычай в Римской церкви успеха не имела, ибо традиция совершать литургию только по воскресеньям утвердилась к тому времени довольно прочно. Несмотря на это, одновременное празднование Пасхи не было установлено вплоть до самого Никейского Собора (325 г.). Впоследствии обычай праздновать Пасху четырнадцатого нисана был осужден Церковью как ересь кватродециманов (четырнадцатников).
Послания св. Поликарпа интересны еще призывом к молитве за власти предержащие. Эта традиция восходит к апостолу Павлу, с тем лишь отличием, что во времена апостола не начались еще государственные гонения на христиан. Св. Поликарп же сам был казнен римскими властями:
«Молитесь также за царей, за власти и князей, даже за преследующих и ненавидящих вас и за врагов креста, чтобы плод вашей веры был явен для всех и сами вы были совершенны» (Филип.12).
АЛЕКСАНДР ДВОРКИН
,
профессор, доктор философии
Эпоха эта характеризуется вообще богословской нечувствительностью. За исключением св. Игнатия писатели этого времени являются мало отвлеченными умами, не богословами и не мистиками. В произведениях этого времени преобладает пастырско-моральный оттенок. Это в большинстве послания увещательного характера. Стоящий несколько особняком по. своим оригинальным эсхаталогическим схемам «Пастырь» Ермы, благодаря своей апокалиптичности, не располагает богословствовать о человеке. Тогда скорее пророчествовали или проповедывали о близости паруссии, чем любомудрствовали. Простота и ясность Евангелия уже отсутствовали у писателей этого времени, но у них не было еще выработано метода и систематичности богословских построений посленикейской эпохи. Их сотериологические воззрения далеко отстают от прозрений ап. Павла и еванг. Иоанна, но не достигли до мистических дерзаний св. Григория Нисского или Максима Исповедника. У них совершенно отсутствует философский синтез, даже в такой элементарной мере, как у Иустина философа и Иринея. Нечего, конечно, и предвосхищать смелых построений Оригена.
Христианская богословская мысль зарождается на пересечении двух линий: еврейской традиции Ветхого Завета и философских наследий древнего мира. В первохристианской литературе были уже затронуты главнейшие вопросы антропологии: душа, образ Божий, сыновство Богу, воскресение и прославление целого человека, т. е. не одной только его душевной субстанции, но и тела.
В области психологии первохристианское сознание идет очень неуверенно, как бы ощупью. Характерным является для этой эпохи так наз. «Письмо к Диогнету». В нем дается нам такое сравнение души в теле с положением христиан в мире: (гл. VI): «Что в теле душа, то в мире христиане. Душа распространена по всем членам тела... Душа, хотя и обитает в теле, но не телесна... Душа, будучи невидима, помещается в видимом теле.. Плоть ненавидит душу и воюет против нее, ничем не будучи обижена, потому что ведь наша душа только запрещает ей предаваться удовольствиям... Душа любит плоть свою и члены, несмотря на то, что они ненавидят ее... Душа заключена б теле, но сама содержит тело... Бессмертная душа обитает в смертном жилище... Душа претерпевает голод и жажду и становится лучше...»317. Вопрос о происхождении души и ее природе в писаниях апостольских мужей не ставится вообще.
Образ Божий. Первый, кто из ранних христианских писателей обращается к этому вопросу, был св. Климент Римский. Он говорит (I ad. Corinth. c. XXXIII, 4-5):
«После всех других, Бог Своими святыми и непорочными руками создал человека, самое превосходнейшее и величайшее по своему уму (существо), как начертание Своего образа; ибо Бог ска-вал: «сотворим человека по образу и подобию нашему»318.
Слова «по Своему уму» встречаются не во всех древнейших редакциях, почему в издании Funk-Bihlmeyer их не находим. Из этого отрывка можно заключить, что для Климента Римского образ Божий в человеке заключается в уме. Он и самое христианство понимает, как «бессмертное ведение»319 и «познание славы имени» Христова»320.
Не выясняя, что есть образ Божий, о нем упоминает и «послание к Диогнету»321.
Идея сыновства, так ясно выраженная в проповеди ап. Павла и ев. Иоанна, значительно потускнела в писаниях мужей апостольских. Так, хотя св. Климент и называет Бога Отцом, но это больше в смысле «Отца, Творца и Зиждителя мира и всех людей», чем в смысле усыновления и единства в полноте таинственного тела Церкви322.
Говорится о христианах, как «сынах Божиих» у псевдо-Варнавы323, но тоже без раскрытия этой идеи.
Несколько больше находим у Игнатия Богоносца. Хотя он и не говорит самого слова «усыновление», «сыновство», однако, он знает, что надо «достичь Бога»324 или «достичь Иисуса Христа»325. Это не только чисто нравственное уподобление, это мистика непосредственного единения с Богом326. Христиане суть по посланию к Траллийцам «ветви Креста»327.
Для св. Игнатия эта мистика богообщения. а следовательно и обожения осуществляется в том, что христианин есть храм Христа. Это совершенная традиция ап. Павла. Надо, чтобы Христос «жил в нас, и чтобы мы были храмы Его, и чтобы Он был в нас, Бог наш»328. Так. обр., христиане становятся «богоносцами»329, и они имеют часть с Богом330. Достигается это стяжанием Святого Духа, «чтобы было единение плотское и духовное»331.
Об этом состоянии духовного совершенства говорит и псевдо-Варнава332. Христиане делаются «духовными», «совершенным храмом Богу». Воплощение Сына Божия понимается им исключительно сотериологически333.
Вообще же мысль ап. Павла о том, что наше тело есть храм Св. Духа повторяется неоднократно в разбираемых памятниках334.
Вера в воскресение и личное бессмертие ясно выражается в памятниках после-апостольского времени. «Дидахи» говорит о бессмертии и бессмертном начале335. Псевдо-Варнава знает воскресение336. Св. Климент ищет доказательств «будущему воскресению» в смене дня и ночи, в произрастании растения из согнившего семени, в восстающем из пепла Фениксе337. О воскресении пишет св. Игнатий Траллийцам338 и Ефесянам, поучая о том, что «евхаристия есть лекарство бессмертия, не только предохраняющее от смерти, но и дарующее вечную жизнь в Иисусе Христе»339.
Прославление тела, высказанное еще ап. Павлом в его проповеди воскресения, затрагивается и в писаниях апостольских мужей.
Св. Климент Римский пишет: «да спасется во Христе целое наше тело»340. Так наз. «второе послание Климента» учит о получении возмездия во плоти341. Эта плоть может получить жизнь к нетление, благодаря соединению с нею Св. Духа». При этом «соединение» означено словом??????????? от глагола?????? - склеиваю, слепляю342.
Эта вера в прославленную плоть имеет в этом памятнике интересную связь с учением о так наз. «предсуществовании Церкви». Из этой екклезиологической темы могут быть сделаны интересные выводы и для учения о человеке. Церковь и Христос представляются, как женщина и мужчина. «Это плоть есть вместообраз духа. Поэтому, никто, кто растлит вместообраз, не причастится подлинного. Если мы говорим, что тело есть Церковь, а дух Христос, то обезчещивающий тело, безчестит Церковь. Таковый не причастник духа, Который есть Христос»343.
Интересное место занимает в этом отношении «Пастырь» Ерма, произведение, как указывалось, скорее профетико-апокалиптическое, чем богословский трактат. В нем, тем не менее, можно найти очень определенное верование в светлое предназначение плоти человека.. Как и разобранные памятники, он учит об обитании Св. Духа в плоти, и всякая плоть, в которой Св. Дух обитает, будет оправдана344. Т. к. «Бог обитал в этой плоти, то, так. обр., прославится Господь, Который в тебе обитает»345. Дух есть источник жизни человека346. И «все семя наше будет обитать с Сыном Божиим»347.
В своей христологии, поскольку она выражена в притче о работнике в винограднике Божием, Ерм соскальзывает в адопционизм, но касательно самой природы человека у него православная концепция более поздних времен. Это позволяет ученым исследователям делать такой вывод: «человеческая природа, которая в своем земном существовании была соединена с Духом, после своего воскресения и вознесения приобщается к тому же Духу. Она входит, так сказать, в Божественную Семью и становится Сыном Божиим»348.
Вообще же надо признать, что у писателей после-апостольского века их общее настроение значительно удалилось от мистических прозрений ап. Павла и еванг. Иоанна. «Мистическое чувство Христа в собственном смысле этого слова не соответствует разумному и строгому стилю этих писателей. И хотя у Игнатия и звучат иногда звуки мистики ап. Павла, но в главном он стоит на другом основании и в других с ним взаимоотношениях»349.
ПРИМЕЧАНИЯ
317 «Patrum. apostel. opera», edit. Gebhargt-Harnack-Zahn, Lipsiae, 1894, pp. 81-82.
318 ibid. p. 18.
319 cap. XXXVI, 2. - p. 20.
320 cap. LIX, 2. - p. 32.
321 cap. X, 2. - Patr. apostol. op. p. 84.
322 Clement, ad Corinth. XIX, 2; XXXV, 3; LXII, 2 - pp. 12/ 19, 34.
323 cap. IV, 9,- p. 49.
324 ad Ephes. XII, 2.-p. 90. ad Magnes. XIV, p.96. ad Rom. I,2.p,100,
325 ad Rom. V, 3.- p. 102.
326 Gross «La divinisation du chretien d"apres les peres grecs», p. 124.
327 cap. XI, 2.- p. 99.
328 ad Ephes. XV, 3.- p. 91; ad Philadel. VII, 2.- p. 105.
329 ad Ephes. IX, 2.- p. 89.
330 ad Policarp. VI, 1.- p. 112.
331 ad Magnes. XIII. 2.- p. 96.
332 cap. IV, 11.- p. 49.
333 cap. V, 10.- p. 51.
334 2 Clemant. IX, 3.- p. 39; ps.- Barnabae VI, 1.- p. 53; XVI.- p. 64; Ignat. ad Ephes. XV, 3.- p. 91; ad Philadelph. VII, 2.- p. 105.
335 cap. X, 2; IV, 8.
336 cap. XXI, l.- p. 67.
337 cap. XXIV - XXV.- pp. 14-15.
338 inscript.- p. 97.
339 Ephes. XX, 2. - p. 92.
340 cap. XXXVIII, 1.- p. 21.
341 2 Clement. IX, 5.- p. 39.
342 cap. XIV, 5.-" p. 42.
343 cap. XIV, 3-4.- p. 42.
344 Simil. V, 6, 7; 7, 1.- p. 176.
345 Mand. III, 1.- p 148.
346 Similit. V, 7, 2.- p. 176.
347 Similit. IX, 24, 4.- p. 208.
348 Gross, op. cit. p. 127.
349 W. Bousset, «Kyrios Christos», Gottingen, 1921, S. 219.
Характеристика второго периода (мужи апостольские). Особенности цитирования Писания у мужей апостольских
Определенных и точных свидетельств о собрании св. новозаветных книг в один состав из времени мужей апостольских, т.е. учеников и преемников апостольских немного. Большею частью мужи апостольские приводят в своих писаниях места из св. книг как Ветхого, так и Нового Завета, или вовсе не указывая прямо что данные слова суть заимствование из Св. Писания, или же не указывая того писателя, у которого заимствуется то или другое место, а только подтверждая себя известными словами, как словами писания вообще. При помощи таких указаний мы имеем свидетельства из этого времени за существование, распространение и употребление в христианских обществах в качестве писаний священных -- почти всех книг Нового Завета. Прямые же свидетельства мужи апостольские и церковные учители, и писатели первой половины П-го века дают только о нескольких отдельных св. книгах Нового Завета, но большего числа свидетельств из этого времени мы и ожидать не должны потому, что из этого времени до нас дошло сравнительно очень немного письменных памятников. Это произошло отчасти от того, что тогда христианство еще мало распространилось среди образованного, пишущего класса общества. Отчасти от того, что тогда в христианах вообще и в церкви в частности продолжал жить дух апостольского времени, и верующие удовлетворяли всем своим духовным нуждам путем устного живого назидания и наставления и мало прибегали к письменности; отчасти же, наконец, от того, что некоторые писания из этого времени затерялись. Нельзя требовать из этого времени и более определенных свидетельств. Относительно писателей тогдашних нужно заметить, что в их время еще не было обычая приводить места из Св. Писания с определенным их цитированием.
Термин «мужи апостольские» принято употреблять по отношению к тем авторам, которые лично знали некоторых апостолов, но сами не принадлежали к их числу. Сначала Отцами апостольского века называли пятерых писателей, чьи труды в 1672 г. впервые объединил патролог Котелье. Это издание включало писания Варнавы, Климента Римского, Ермы, Игнатия и Поликарпа. В 1693 г. Уильям Уэйк издал английский перевод некоторых документов под общим названием «Подлинные послания апостольских Отцов». Потом к ним стали добавлять анонимное «послание к Диогнету», сохранившиеся фрагменты Папия и Дидахе (после первой публикации полного текста в 1883 г.), озаглавленного в рукописи как «Учение Господа, преподанное язычникам через двенадцать апостолов».
Титул «мужи апостольские» не принадлежит древнему преданию - нет каких-либо точных указаний на то, что в древности существовали собрания их писаний. У каждого из них своя история. Они появились в период с 95 по 150-е гг. по Р. Х. и свидетельствуют о наличии различных трактовок и форм христианства. Ведь это было то время, когда оно получало все большее распространение, а его сторонники начинали консолидироваться. Поэтому христианство мало-помалу, приобретало черты общественного института, и его лидеры всячески старались подчеркнуть, как много значит церковная организация для жизни общества. Кроме существенных местных отличий, были и определенные различия в самом характере вероучения, то есть апостольские мужи имеют в виду христианство, развивавшееся в иудейской среде, и его эллинистическую форму.
У мужей апостольских редко используются прямые цитаты из новозаветных текстов, но довольно часто (это особенно справедливо для евангельских повествований и поучений Самого Христа) встречаются такие ссылки и реминисценции, которые не всегда просто идентифицировать или истолковать. В большинстве своем они сообщают читателям той или иной местности определенный (а скорее - неопределенный) набор сведений о некоторых документах 1 века, которые потом и стали частью того, что мы сегодня называем Новым Заветом. Рассмотрим несколько примеров:
Священномученик Климент, епископ Римский († 101 г.)
До нас дошли два Послания св.Климента Римского к Коринфской церкви. Первое Послание, согласно научным исследованиям, написано в царствование императора Домициана, не позднее 96 г. по Р.Х.; оно пользовалось большим авторитетом и читалось при общественных собраниях христиан. В этом Послании содержится несколько ссылок на Евангелие. Правда, автор цитирует известные нам из канонического текста Евангелия поучения Христа Спасителя не буквально, а в перифразе. Видимо, св.Климент приводит цитаты по памяти или использует сборники поучений Иисуса Христа, без сомнения существовавшие в те времена в Римской Церкви.
В прочих главах труда св.Климента можно найти еще несколько явных ссылок на другие Послания апостола Павла. Например, в 35 главе автором приводится в пересказе отрывок из Послания к Римлянам (1:29-32); в 17 и 27 главах мы находим ссылки на Послание к Евреям. А в 36 главе почти дословно воспроизводится текст начала этого Послания: «Он (Христос), будучи сияние величия Его, столько превосходнее ангелов, сколько славнейшее пред ними наследовал имя. Ибо так написано: “Он творит ангелов Своих духами и служителями Своих пламенем огненным”. О Сыне же Своем так сказал Господь: “Сын Мой Ты, Я ныне родил Тебя…”» Писания мужей апостольских. -- Рига: Латвийской Библейское Общество, 1994. (ср.: Евр. 1:1-3).
Вывод: все это позволяет с глубокой уверенностью сказать, что св. Климент Римский, наряду с Евангельским текстом (или тем, что составляло материал для Евангелия - поучения Иисуса Христа, сказания о Его жизни, смерти и воскресении), был знаком со сборником Посланий апостола Павла. Для раскрытия нашей темы это весьма важный аргумент в пользу того, что тот текст Нового Завета, который мы имеем на сегодняшний день, имел место уже во второй половине I века по Р.Х., т.е. непосредственно в период еще Апостольской проповеди.
Священномученик Игнатий Богоносец, епископ Антиохийский († 107 г.)
До нас дошло семь Посланий св.Игнатия Богоносца, ученика апостола Иоанна Богослова, в которых явлена такая глубокая вера и всеобъемлющая любовь ко Христу, что они по праву считаются одним из сильнейших и авторитетнейших ранних свидетельств Христианства в начале II века по Р.Х. Все свои Послания св.Игнатий написал на пути из Смирны в Рим, где он принял мученическую смерть в 9-й год правления императора Траяна, т.е. в 107 году. Таким образом, его Послания являются также одним из самых ранних памятников христианской письменности, в которых мы находим ссылки на канонический текст Нового Завета, что свидетельствует о существовании этого текста в конце I и начале II веков.
В своих Посланиях св.Игнатий использует выражения, сильно напоминающие фразы из различных мест Посланий апостола Павла, входящих в канон Нового Завета. Вот несколько примеров. Св.Игнатий пишет к Ефесянам: «Мой дух - в прах перед крестом, который для неверующих соблазн, а для нас спасение и вечная жизнь. Где мудрец, где совопросник, где хвастовство так называемых разумных?...» Ранние отцы Церкви. - Брюссель: Жизнь с Богом, 1988, 109 (гл. 18). Фразы для этого текста заимствованы автором из Первого Послания к Коринфянам апостола Павла: «Ибо слово о кресте для погибающих юродство есть, а для нас, спасаемых, - сила Божия… Где мудрец? Где книжник? Где совопросник века сего?» (гл. 1, стихи 18 и 20).
Конечно, нужно отметить, что св.Игнатий Богоносец приводит выражения, напоминающие по своей фразеологии некоторые места из Посланий апостола Павла, довольно кратко и обрывисто. Но это вполне объясняется тем, что, скорее всего, он приводит эти выражения по памяти, что нисколько не исключает наличие оригинальных апостольских текстов. Таким образом, мы можем утверждать, что в Антиохии Сирской были известны тексты Посланий апостола Павла.
По Посланиям св.Игнатия Богоносца можно со всей очевидностью сказать, что автору также были известны тексты канонических Евангелий. Например, в Послании к Смирнянам он пишет, что Сын Божий «крестился от Иоанна, чтобы исполнить всякую правду» (гл. 1) Ранние отцы Церкви. - Брюссель: Жизнь с Богом, 1988, с. 135. Ср.: «Но Иисус сказал ему (св.Иоанну Крестителю - С.В.) в ответ: оставь теперь, ибо так надлежит нам исполнить всякую правду» (Мф. 3:15). В этом же Послании св.Игнатий, говоря о трудных вероучительных истинах Христианства, замечает словами Господа: «Вмещающий да вместит» (К Смирнянам, гл. 6). Там же, с. 137 Ср.: «Кто может вместить, да вместит» (Мф. 19:15). «И когда Он пришел к бывшим с Петром, то сказал им: возьмите, осяжите Меня и посмотрите, что Я не дух бестелесный» (К Смирнянам, гл. 3). Там же, с. 136 Ср.: «Посмотрите на руки Мои и на ноги Мои; это Я Сам; осяжите Меня и рассмотрите; ибо дух плоти и костей не имеет, как видите у Меня» (Лк. 24:39).
В Послании к Римлянам св.Игнатий дословно употребляет словосочетания, имеющие конкретное значение в богословии апостола Иоанна, и, которые мы находим только в его Евангелии. «Князь мира сего хочет обольстить меня…» (К Римлянам гл. 7). Ср.: «…ныне князь мира сего изгнан будет вон» (Ин. 12:31); «…идет князь мира сего, и во Мне не имеет ничего» (Ин. 14:30); «…князь мира сего осужден» (Ин. 16:11). Св.Игнатий далее пишет: «…вода живая, говорящая во мне, взывает мне изнутри: “иди ко Отцу”» (там же). Под выражением «вода живая» автор подразумевает Духа Святого, Который его вдохновляет к мученичеству за Христа. Истоки такого значение этого словосочетания мы находим опять же в Евангелии от Иоанна: «Иисус сказал ей в ответ: если бы ты знала дар Божий… то ты сама просила бы у Него, и Он дал бы тебе воду живую» (Ин. 4:10); «Кто верует в Меня, у того, как сказано в Писании, из чрева потекут реки воды живой. Сие сказал Он о Духе, Которого имели принять верующие в Него» (Ин. 7:38-39).
Вывод: приведенные места из творений священномученика Игнатия Богоносца говорят о том, что списки текстов Посланий апостола Павла и канонических Евангелий уже существовали во второй половине I века по Р.Х. Причем, св.Игнатий подчеркивает, что по сравнению с Ветхим Заветом главным авторитетом для него выступают именно апостольские свидетельства о жизни, страданиях, воскресении Христа Спасителя; что основы христианской веры нужно искать не столько в Ветхом Завете, сколько в учении Сына Божия: «Хороши священники, но превосходнее Первосвященник, Которому вверено Святое Святых, Которому одному вверены тайны Божии» (К Филадельфийцам, гл. 9).
Священномученик Поликарп, епископ Смирнский († 166 г.)
Св.Поликарп Смирнский был другом св.Игнатия Богоносца и соучеником его у апостола Иоанна Богослова. Он мученически скончался за Христа в 166 году. Его Послание к Филиппийцам содержит около 100 прямых ссылок на известный нам канонический текст Нового Завета. Брюс М. Мецгер. Канон Нового Завета. Возникновение, развитие, значение. -- М.: Библейско-Богословский Институт, 2006 Причем, в этом Послании можно проследить смещение акцента: явное возвеличение авторитета Евангелия Нового Завета по сравнению с Писаниями Ветхого Завета. Последние значимы для христиан, по мнению автора, в силу того, что они возвещали о пришествии Христа Спасителя.
Кроме того, св.Поликарп в своем Послании прямо говорит о том, что апостол Павел известен Церкви Христовой еще и тем, что писал свои Послания, с которыми многие были знакомы. Причем св.Поликарп подчеркивает значимость и авторитетность Павловых Посланий для христиан. Он говорит и о том, что его (Поликарпа) письма и писания прочих отцов никак не могут быть сравнимы по авторитетности с Посланиями апостола Павла: «Ни мне, ни другому, подобно мне, нельзя достигнуть мудрости блаженного и славного Павла, который, находясь у вас, пред лицом живших тогда людей, ревностно и твердо преподавал слово истины, и после, удалившись от вас, писал вам Послания. Вникая в них, вы можете получить назидание в данной вам вере» (гл. 3). Писания мужей апостольских. -- Рига: Латвийской Библейское Общество, 1994. -- С. 359-365
Из всего Послания св.Поликарпа Смирнского видно, что автору хорошо известны Послания апостола Павла: он знал Послание к Римлянам, Первое Послание к Коринфянам, Послания к Галатам, Ефесянам, Филлипийцам, Второе Послание к Фессалоникийцам, Послания к Тимофею, Евреям. К примеру, он называет Христа «Вечным Первосвященником» - это наименование Сына Божия встречается в Послании к Евреям (6: 20).
Вывод: из кратко рассмотренных нами творений некоторых Мужей апостольских библейская наука делает определенный и научно выверенный вывод, что уже на рубеже I - II веков по Р.Х. имелся в Церкви Христовой вполне устойчивый по своему составу корпус Посланий святого апостола Павла, который стал началом Новозаветного канона, а также соборные Послания прочих Апостолов. Кроме того, непререкаемым авторитетом в первохристианской Церкви обладали Евангелия, на текст которых ссылаются Мужи апостольские, называя поучения Христа Спасителя «словами Господа», т.е. Словом Божьим.
Понятно, что в эпоху Мужей апостольских еще не существовало жесткой нормы цитирования Новозаветных книг, которые еще не были в полной мере определены как канонические. Поэтому эти цитаты нередко только напоминают канонический текст Нового Завета. Но это ни в коем случае не свидетельствует об отсутствии этого текста во второй половине I-го и начале II-го веков. Писания Мужей апостольских не являются плодом богословских изысканий - они являются плодом живого религиозного чувства и преданности Христу Спасителю. Поэтому они не содержат какого-то вероучительного анализа, в них не могло быть, в принципе, никакой дискуссии о каноничности того или иного письменного или устного свидетельства Апостолов. Но в этих писаниях мы находим прямые или косвенные свидетельства о существовании книг, которые впоследствии были определены как канонический текст Священного Писания Нового Завета. Этот процесс определения канона Новозаветных Писаний продолжился во второй половине II-го века.
(24 голоса : 4.4 из 5 )Апо́стольские мужи – ряд церковных писателей, живших в конце I в. - первой половине II в., бывших современниками, самовидцами, учениками, сотрудниками .
К числу апостольских мужей относят: Игнатия Богоносца, апостола из 70-ти Варнаву, сщмч. , сщмч. , автора «Послания Варнавы», автора «Пастыря Ермы», и некоторых других церковных писателей.
Наиболее важные из их сочинений: Первое послание (ок. 115 н.э.), Первое послание Климента Римского (ок. 95 н.э.; так называемое Второе послание Климента представляет собой гомилию, относящуюся примерно к 130 н.э.) и серия видений, известных под названием Пастырь Ермы. В этот ряд обычно включают еще Учение двенадцати апостолов (Дидахе), наставление по нравственности и богослужебной практике; т.н. Послание Варнавы и изящную апологию христианской веры, известную под названием . Мученичество Поликарпа (ок. 155 н.э.) обычно замыкает этот ряд.
Мужи апостольские
Под названием Мужей апостольских известны в Истории Церкви непосредственные ученики апостолов, лично общавшиеся с ними и нередко бывшие их ближайшими сотрудниками. Творения их носят характер писаний апостольских, – и это составляет их отличительную черту. К ним принадлежат:
Ап. Варнава. Имя его было Иосия. Апостолы называли его Варнавой, что значит «сын утешения». Он был иудеем рассеяния с острова Кипр, принадлежал к сословию левитов. По преданию он был в числе 70 учеников Спасителя. В христианской Церкви он является действующим на самых первых порах. Он продал свою землю и вырученные за нее деньги положил к ногам апостолов. Он представил Савла апостолам, как чудесно обращенного. Он с Павлом основал из язычников в Антиохии и являлся ревностным сотрудником его, в проповеди среди евреев рассеяния и язычников. Когда апостолы разошлись на проповедь, то Варнава местом своей деятельности избрал Кипр, где и умер смертью мученика, уже после разрушения Иерусалима в 70 году. Ему приписывается одно послание, которое с самых древних времен было известно под его именем. Он доказывает, что Ветхий Завет должен уступить место Новому и предостерегает уверовавших во Христа от увлечения иудейством. Писал он о путях жизни.
Св. . Родился в Афинах от знатных родителей, путешествовал для приобретения образования, впоследствии занимал должность члена ареопага. Обратил его ап. Павел своей проповедью в ареопаге (54 г). и поставил первым епископом Афинским. Ревностно заботился о распространении веры, для чего отправлялся в разные страны. Скончался мученически, но неизвестно точно, где именно и когда. Известны его труды: О небесной иерархии, О церковной иерархии, Об именах Божиих, О таинственном богословии и десять писем к разным лицам. Сочинения эти характерны возвышенным и глубокомысленным богословием.
Св. Климент , третий епископ Римский (92-101). В христианство он обращен ап. Петром. Был сотрудником ап. Павла в распространении Церкви, как свидетельствует об этом сам Павел. Свою веру запечатлел мученической кончиной при Траяне. Памятником его деятельности осталось его послание к коринфянам. Коринфская знала, с самого начала своего, разделения, и их наставлял ап. Павел. Впоследствии там некоторые дошли до сомнения в истине воскресения мертвых. Благомыслящие и обратились к св. Клименту, тем более, что неверы отложились от своей иерархии. Св. Климент, проникнутый духом апостольской любви и кротости, призывал своевольных коринфян смириться, покаяться и покориться своей иерархии. Обличал он заблуждения их относительно воскресения мертвых. Послание св. Климента пользовалось большим уважением в древней Церкви, так, что читалось при богослужении наравне с книгами апостольскими. Св. Клименту приписываются еще некоторые сочинения, но нет твердой уверенности, что они написаны им.
Св. , епископ Антиохийский, ученик ап. Иоанна Богослова, в 107 г. по приказанию Траяна брошенный в Риме на растерзание львам. Имеются семь его посланий, написанных во время доставки его в Рим на казнь: послания к ефесянам, магнезианам, траллийцам, римлянам (из Смирны), к Поликарпу, еп. Смирнскому, смирнянам и филадельфийцам (из Троады). Он убеждал их сохранять правую веру, повиноваться Богоучрежденной иерархии, в особенности епископам. По отзыву св. Поликарпа, послания св. Игнатия содержат в себе образцы веры, терпения и всякого назидания о Господе.
Св. Поликарп , епископ Смирнский, любимый ученик ап. Иоанна Богослова, им поставленный во епископа Смирнского. Он дожил до глубокой старости и замучен в 167 г. во время гонений при Марке Аврелии. Он писал много посланий христианам соседних Церквей для укрепления их в чистой и правой вере. Сохранилось только послание к филиппийцам. Боролся он против еретических суждений, главным образом, докетов, говорил, что тот, кто не исповедует пришествие Иисуса Христа во плоти, тот антихрист.
Св. еще в древности признавался тем Ермом, которому ап. Павел посылал приветствие (послание к римлянам). Родом грек, он проживал в Риме во второй половине 1 века. Принадлежащая ему книга «Пастырь» была известна еще в древности и пользовалась большим уважением в Церкви. Она разделяется на три меньшие книги: в первой изложены четыре видения Ерма, во второй 12 заповедей, сообщенных ему пастырем: о милосердии, покаянии и т.п., в третьей 10 притчей или сравнений, направленных к изъяснению разных истин христианского вероучения. Ерму наставления сообщал Ангел в виде пастыря.
Св. Папий , епископ Иерапольский во Фригии, ученик ап. Иоанна и друг св. . По преданию, он скончался мученически при Марке Аврелии. Ему приписываются пять сочинений под заглавием «Изъяснение Господних изречений», из которых сохранилось только несколько отрывков. Он не ограничивался изучением св. Писания, но и собирал устные рассказы о делах и учении Спасителя и апостолов, основываясь на неписанном предании. Вследствие не всегда достаточной проверки материала, у него встречаются неправильности.