Русская поэзия - наше великое духовное до-стояние, наша национальная гордость. Но многих поэтов и писателей забыли, их не печатали, о них не говорили. В связи с большими переменами в нашей стране в последнее время в нашем об-ществе многие несправедливо забытые имена стали к нам возвращаться, их произведения ста-ли печатать. Это такие замечательные русские поэты, как Анна Ахматова, Николай Гумилев, Осип Мандельштам, Марина Цветаева.
Марина Ивановна Цветаева родилась в Моск-ве 26 сентября (8 октября) 1892 года. Если влия-ние отца, Ивана Владимировича, университет-ского профессора и создателя одного из лучших московских музеев (ныне музея Изобразитель-ных искусств), до поры до времени оставалось скрытым, подспудным, то влияние матери было очевидным: Мария Александровна, страстно и бурно занималась воспитанием детей до са-мой своей ранней смерти, - по выражению до-чери, «завела» их музыкой. «После такой матери мне осталось только одно: стать поэтом», - пи-сала Марина Цветаева.
Однажды Цветаева случайно обмолвилась по чисто литературному поводу: «Это дело специалистов поэзии. Моя же специаль-ность - Жизнь». Жила она сложно и трудно, не знала и не искала ни покоя, ни благоденст-вия, всегда существовала в полной неустроен-ности, искренне утверждала, что «чувство соб-ственности» у нее «ограничивается детьми и те-традями». Жизнью Марины с детства и до самой смерти правило воображение. Воображение, взросшее на книгах:
Красною кистью
Рябина зажглась,
Падали листья —
Я родилась.
Спорили сотни
Колоколов.
День был субботний —
Иоанн Богослов.
Мне и доныне
Хочется грызть
Красной рябины
Горькую кисть.
Детство, юность и молодость Марины Ива-новны прошли в Москве и в тихой подмосков-ной Тарусе, отчасти за границей. Училась она много, но, по семейным обстоятельствам, до-вольно бессистемно: совсем маленькой де-вочкой - в музыкальной школе, потом в като-лических пансионах в Лозанне и Фрайбурге, в ялтинской женской гимназии, в московских ча-стных пансионах.
Стихи Цветаева начала писать с шести лет (не только по-русски, но и по-французски, по-не-мецки), печататься - с шестнадцати. Герои и события поселились в душе Цветаевой, про-должали в ней свою «работу». Маленькая, она хотела, как всякий ребенок, «сделать это сама». Только в данном случае «это» было не игра, не рисование, не пение, а написание слов. Са-мой найти рифму, самой записать что-нибудь. Отсюда первые наивные стихи в шесть-семь лет, а затем дневники и письма.
В 1910 году, еще не сняв гимназической фор-мы, тайком от семьи Марина выпускает доволь-но объемный сборник «Вечерний альбом». Его заметили и одобрили такие влиятельные и взыскательные критики, как В. Брюсов, Н. Гумилев, М. Волошин. Стихи юной Цветаевой были еще очень незрелы, но подкупали своей талантливо-стью, известным своеобразием и непосредст-венностью. На этом сошлись все рецензенты. Строгий Брюсов особенно похвалил Марину за то, что она безбоязненно вводит в поэзию «по-вседневность», «непосредственные черты жиз-ни», предостерегая ее, впрочем, от опасности разменять свои темы на «милые пустяки».
В этом альбоме Цветаева облекает свои пере-живания в лирические стихотворения о несосто-явшейся любви, о невозвратности минувшего и о верности любящей:
Ты все мне поведал — так рано!
Я все разглядела — так поздно!
В сердцах наших вечная рана,
В глазах молчаливый вопрос...
Темнеет... Захлопнули ставни,
Над всем приближение ночи...
Люблю тебя, призрачно-давний,
Тебя одного — и навек!
В ее стихах появляется лирическая героиня — молодая девушка, мечтающая о любви. «Вечер-ний альбом» — это скрытое посвящение. Перед каждым разделом — эпиграф, а то и по два: из Ростана и Библии. Таковы столпы первого воз-веденного Мариной Цветаевой здания поэзии. Какое оно еще пока ненадежное, это здание; как зыбки его некоторые части, сотворенные полу-детской рукой. Но некоторые стихи уже предве-щали будущего поэта. В первую очередь — бе-зудержная и страстная «Молитва», написанная поэтессой в день своего семнадцатилетия, 26 сентября 1909 года:
Христос и Бог! Я жажду чуда
Теперь, сейчас, в начале дня!
О, дай мне умереть, покуда
Вся жизнь как книга для меня.
Ты мудрый, ты не скажешь строго: «Терпи, еще не кончен срок». Ты сам мне подал — слишком много! Я жажду сразу — всех дорог!
Люблю и крест, и шелк, и каски,
Моя душа мгновений след...
Ты дал мне детство — лучше сказки
И дай мне смерть — в семнадцать лет!
Нет, она вовсе не хотела умереть в этот мо-мент, когда писала эти строки; они — лишь по-этический прием. Марина Цветаева была очень жизнестойким человеком («Меня хватит еще на 150 миллионов жизней!»). Она жадно любила жизнь и, как положено поэту-романтику, предъ-являла ей требования громадные, часто — не-померные.
В стихотворении «Молитва» скрытое обеща-ние жить и творить: «Я жажду... всех дорог!» Они появятся во множестве — разнообразные доро-ги цветаевского творчества. В стихах «Вечерне-го альбома» рядом с попытками выразить дет-ские впечатления и воспоминания соседствова-ла недетская сила, которая пробивала себе путь сквозь немудреную оболочку зарифмованного детского дневника московской гимназистки. «В Люксембургском саду», наблюдая с грустью играющих детей и их счастливых матерей, Цве-таева завидует им: «Весь мир у тебя», а в конце заявляет:
Я женщин люблю, что в бою не робели,
Умевших и шпагу держать, и копье, —
Но знаю, что только в плену колыбели
Обычное — женское — счастье мое!
В «Вечернем альбоме» Цветаева много сказала о себе, о своих чувствах к дорогим ее сердцу лю-дям, в первую очередь о маме и о сестре Асе. «Ве-черний альбом» завершается стихотворением «Еще молитва». Цветаевская героиня молит со-здателя послать ей простую земную любовь. В лучших стихотворениях первой книги Цветаевой уже угадываются интонации главного конфликта ее любовной поэзии — конфликта между «землей» и «небом», между страстью и идеальной любовью, между сиюминутным и вечным в мире конфликта цветаевской поэзии— быта и бытия.
Вслед за «Вечерним альбомом» появились еще два стихотворных сборника Цветаевой: «Волшебный фонарь» (1912) и «Из двух книг» (1913) — оба под маркой издательства «Оле-Лукойе», домашнего предприятия Сергея Эфрона, друга юности Цветаевой, за которого в 1912 го-ду она выйдет замуж. В это время Цветаева — «великолепная и победоносная» — жила уже очень напряженной душевной жизнью. Устойчи-вый быт уютного дома в одном из старомосков-ских переулков, неторопливые будни профес-сорской семьи — все это было поверхностью, под которой уже зашевелился «хаос» настоя-щей, недетской поэзии.
К тому времени Цветаева уже хорошо знала себе цену как поэту (уже в 1914 году она запи-сывает в своем дневнике: «В своих стихах я уве-рена непоколебимо»), но ровным счетом ничего не делала для того, чтобы наладить и обеспе-чить свою человеческую и литературную судьбу. Жизнелюбие Марины воплощалось прежде все-го в любви к России и к русской речи. Марина очень сильно любила город, в котором роди-лась; Москве она посвятила много стихов:
Над городом отвергнутым Петром,
Перекатился колокольный гром.
Гремучий опрокинулся прибой
Над женщиной отвергнутой тобой.
Царю Петру, и вам, о царь, хвала!
Но выше вас, цари: колокола.
Пока они гремят из синевы —
Неоспоримо первенство Москвы.
И целых сорок сороков церквей
Смеются над гордынею царей!
Сначала была Москва, родившаяся под пером юного, затем молодого поэта. Во главе всего и вся царил, конечно, отчий «волшебный» дом в Трехпрудном переулке:
Высыхали в небе изумрудном Капли звезд и пели петухи.
Это было в доме старом, доме чудном...
Чудный дом, наш дивный дом в Трехпрудном,
Превратившийся теперь в стихи.
Таким он предстал в этом уцелевшем отрывке отроческого стихотворения. Дом был одушев-лен: его зала становилась участницей всех со-бытий, встречала гостей; столовая, напротив, являла собою некое пространство для вынуж-денных четырехкратных равнодушных встреч с «домашними» — столовая осиротевшего до-ма, в котором уже не было матери. Мы не узна-ем из стихов Цветаевой, как выглядела Зала или столовая, вообще сам дом. Но мы знаем, что ря-дом с домом стоял тополь, который так и остал-ся перед глазами поэта на всю жизнь:
Этот тополь! Под ним ютятся
Наши детские вечера,
Этот тополь среди акаций,
Цвета пепла и серебра.. Позднее в поэзии Цветаевой появится герой, который пройдет сквозь годы ее творчества, из-меняясь во второстепенном и оставаясь неиз-менным в главном: в своей слабости, нежности, зыбкости в чувствах. Лирическая героиня наде-ляется чертами кроткой богомольной женщины:
Пойду и встану в церкви.
И помолюсь угодникам
О лебеде молоденьком.
В наиболее удачных стихах, написанных в се-редине января — начале февраля 1917 года, воспевается радость земного бытия и любви:
Мировое началось во мне кочевье:
Это бродят по ночной земле — деревья,
Это бродят золотым вином — грозди,
Это странствуют из дома в дом — звезды,
Это реки начинают путь — вспять!
И мне хочется к тебе на грудь — спать.
Многие из своих стихов Цветаева посвящает поэтам-современникам: Ахматовой, Блоку, Ма-яковскому, Эфрону:
...В певучем граде моем купола горят,
И Спаса светлого славит слепец бродячий... —
И я дарю тебе свой колокольный град, Ах-матова! —
И сердце свое в придачу.
Но все они были для нее лишь собратьями по перу. А вот А. Блок был в жизни Цветаевой един-ственным поэтом, которого она чтила не просто как собрата по «старинному ремеслу», а как бо-жество от поэзии и которому, как божеству, по-клонялась. Всех остальных, ею любимых, она ощущала соратниками своими, вернее — себя ощущала собратом и соратником их, и о каждом считала себя вправе сказать, как о Пушкине: «Перья навостроты знаю, как чинил: пальцы не просохли от его чернил!» Творчество лишь одно-го Блока восприняла Цветаева как высоту столь поднебесную — не отрешенностью от жизни, а очищенностью ею, — что ни о какой сопричаст-ности этой творческой высоте она, в «греховнос-ти» своей, и помыслить не смела — только коле-нопреклонением стали все ее стихи, посвящен-ные Блоку в 1916 и 1920—1921 годах: Зверю — берлога, Страннику — дорога, Мертвому — дроги. Каждому — свое.
Женщине — лукавить,
Царю — править,
Мне — славить
Имя твое.
Цветаеву-поэта не спутаешь ни с кем дру-гим. Ее стихи можно безошибочно узнать — по особому распеву, характерным ритмам, необ-щей интонации. С юношеских лет уже начала сказываться особая «цветаевская» хватка в об-ращении со стихотворным словом, стремле-ние к афористической четкости и завершенно-сти. Подкупала также конкретность этой до-машней лирики.
При всей своей романтичности юная Цветае-ва не поддалась соблазнам безжизненного, мнимого многозначительного декадентского жанра. Марина Цветаева хотела быть разнооб-разной, она искала в поэзии различные пути. Марина Цветаева — большой поэт, и вклад ее в культуру русского стиха XX века чрезвычайно значителен. Наследие Марины Цветаевой труд-нообозримо. Среди созданного Цветаевой, кроме лирики, — семнадцать поэм, восемь сти-хотворных драм, автобиографическая, мемуар-ная, историко-литературная и философско-критическая проза.
Марина Ивановна Цветаева - одна из неугасаемых звезд поэзии XX века. Ее жизненный путь был очень непрост. Живя в трудное время, она оставалась поэтом, невзирая на жизненные неурядицы, часто нищее существование и трагические события, преследовавшие ее. Но несмотря ни на что стихотворчество для нее всегда было образом жизни. Стихи для неё - средство самовыражения. Поэтому в ее лирике такая особенная доверительность, открытость. Цветаевой присущ свой неповторимый стиль, ее стихи всегда можно безошибочно узнать по особому ритму, интонации, многочисленным приемам и средствам выразительности.
Инверсии:
Эмоциональный накал стихотворений М.Цветаева повышает инверсиями: примеры.
Эллипсисы (пропуски):
Выразительность стихотворения достигается при помощи эллипсисов (пропусков, умолчаний). Цветаевская «оборванная фраза» заставляет читателя либо замереть на высоте эмоциональной кульминации, либо задуматься о последних строках стихотворения, самому завершить мысль автора.
Интонационная и ритмическая нестабильность:
Цветаева в своих стихах создает особую поэтическую интонацию, искусно используя паузы (они передаются с помощью многоточий, точек с запятой), дробление текста на выразительные отрезки, часто Цветаева прибегает вопросительным и восклицательным знакам, любит с помощью многочисленных тире выделять особо важные, ключевые и эмоциональные слова и выражения, «рвать стих», лишая его плавности и придавая ему предельную напряженность звучания. Благодаря этим приемам, Цветаева добивается неповторимой интонации стихотворения, его насыщенности и яркости.
Рефрены:
Рефрены используются для постепенного нарастания эмоциональной напряженности в стихотворении, либо для того, чтобы особо заострить внимание читателя на данной мысли, повторить ее несколько раз, как основную мысль.
Романтическое двоемирие:
Романтическое двоемирие в стихах Цветаевой выражает ее вечный внутренний конфликт между бытом, окружающей ее действительностью и духовной стороной бытия. Этот конфликт пронизывает все ее творчество, приобретая различные формы и оттенки.
Аллитерации, ассонансы:
Звукопись очень любима Цветаевой, и часто использовалась ею для того, чтобы показать необходимые для данного стиха сопровождающие звуки, которые придают ему особую окраску, помогают читателю лучше понять и осмыслить поднятую в стихотворении тему.
Марина Ивановна Цветаева увековечила свое имя в литературной истории как великая поэтесса. Родилась она в 1892 году в Москве. По собственным словам, писать стихи начала с семи лет. Весь ее бурный и тернистый жизненный путь был впоследствии неразрывно связан с творчеством. А оно, в свою очередь, не только находило источники вдохновения в знакомстве, общении и дружбе с великими литераторами той эпохи, но и опиралось на воспоминания о детстве, жизнь в эмиграции, трагизм судьбы России и личные драмы.
Творческие профессии родителей Марины (отец был известным филологом и искусствоведом, мать — пианисткой) оказали прямое влияние на ее детство. С родителями она часто бывала за границей, а потому свободно владела несколькими иностранными языками, в большей степени французским. Впоследствии Цветаева много занималась переводами и написанием критических статей и эссе. Но начало ее пути положила именно поэзия. Чаще на французском языке Марина Ивановна и сочиняла свои первые стихи.
Сборники
Первую книгу стихов Цветаева начала собирать после смерти матери от чахотки в Тарусе. В октябре 1910 года она вышла в Москве под названием «Вечерний альбом». После одобрительного отзыва на нее М. А. Волошина началась его дружба с юной поэтессой.
В феврале 1912 года после венчания с Сергеем Эфроном автор вновь выпускает книгу. Увидел свет второй сборник стихов «Волшебный фонарь». Ровно через год в печать вышел третий сборник «Из двух книг».
С 1912 по 1915 годы Цветаева работала над книгой «Юношеские стихи». Но, согласно некоторым источникам, она так и не была издана, а сохранилась в виде рукописей поэтессы. В книгу вошла поэма «Чародей».
С момента публикации третьего сборника стихов пройдет долгих восемь лет, прежде чем Марина Ивановна снова начнет издавать собрания сочинений. Писать она не переставала: стихи 1916 года потом войдут в первую часть сборника «Версты», а творения с 1917 по 1920 годы составят вторую часть сборника. Свет он увидит в 1921 году. Период, ознаменованный Октябрьской революцией и спровоцированными ей изменениями, и вызвал поэтический всплеск в творчестве Цветаевой, нашедший отражение во второй части «Верст». Политический переворот она восприняла как крушение всех надежд и чрезвычайно тяжело переживала его. Многие ее стихотворения впоследствии станут частью книги «Лебединый Стан». Но и она, увы, не вышла в печать при жизни поэтессы.
В 1925 году семья Цветаевой переехала во Францию. Жили они в пригородах Парижа, фактически в нищете. Спустя три года был опубликован сборник «После России». Он стал последним, вышедшим в печать при жизни Марины Ивановны.
Циклы
С октября 1914 по май 1915 годов Цветаева создавала цикл нежных стихов, вдохновленных знакомством с поэтессой Софией Парнок. Об их любовных отношениях ходило множество слухов, тем не менее, цикл из семнадцати стихотворений вышел под названием «Подруга».
1916 год ознаменован выходом циклов стихов, посвященных приезду в Москву Осипа Мандельштама, а также самой Москве. В том же году как из рога изобилия стихи к Александру Блоку выливаются в одноименный цикл «Стихи к Блоку».
Лето 1916 года, названное искусствоведами «Александровским летом», ознаменовано созданием цикла стихов к Анне Ахматовой. В том же году на фоне разочарований и расставаний Цветаева создала цикл «Бессонница», в котором раскрыла темы одиночества и уединения.
Семь стихотворений, написанных в 1917 году, легли в основу цикла «Дон-Жуан». Это своего рода отсылка к пушкинскому «Каменному гостю». Учитывая особое отношение поэтессы к Пушкину, складывается впечатление, что посредством своих сочинений она вступает с ним в диалог.
1921 год связан со знакомством с князем С. М. Волконским. Ему тоже посвящены стихи, объединенные в цикл «Ученик». В дальнейшем Цветаевой было написано много лирических стихотворений, обращенных к мужу, в рамках циклов «Марина», «Разлука», «Георгий». О «Разлуке» чрезвычайно высоко отзывался Андрей Белый, которого Марина Ивановна встретила в Берлине в 1922 году.
В 1930 году она написала реквием Владимиру Маяковскому, состоящий из семи стихотворений. Гибель поэта глубоко потрясла Марину Ивановну, несмотря на то, что дружба между ними в одно время отрицательно сказалась на литературной судьбе Цветаевой.
В 1931 году она приступила к работе над циклом «Стихи к Пушкину».
В 1932 году был создан цикл «Ici-haut» («Здесь — в поднебесье»), посвященный памяти друга М. А. Волошина.
С июля 1933 года параллельно с окончанием работы над стихотворным циклом «Стол» Цветаева пишет автобиографические очерки «Лавровый венок», «Жених», «Открытие музея», «Дом у Старого Пимена». Спустя два года она создает цикл стихов на смерть поэта Н. Гронского «Надгробие», с которым познакомилась в 1928 году. В городке Фавьер был написан цикл «Отцам», состоящий из двух стихотворений.
Знакомство и переписка с поэтом Анатолием Штейгером привели к созданию цикла «Стихи сироте».
Лишь к 1937 году «Стихи к Пушкину», работа над которыми началась в 1931 году, были готовы к печати.
В дальнейшем Цветаева работала над циклами «Сентябрь» и «Март», посвященными жизни в Чехии, где она воссоединилась с мужем после долгой разлуки. Завершился труд циклом «Стихи к Чехии».
Художественный мир
Поэзию Марины Цветаевой можно соотнести с исповедью. Она всегда живо и искренне отдавалась своему творчеству, как истинный романтик, слагая в рифму свою внутреннюю боль, трепет, всю гамму чувств. Поэтесса не требовала от жизни слишком многого, поэтому период забвения не вселил в ее сердце обиду или горечь. Напротив, казалось, в ней проявилась еще большая жажда жизни, именно поэтому Цветаева не переставала писать. И даже в эмиграции, несмотря на все тяготы и лишения, ее поэзия получила второе дыхание, отразив на бумаге особую эстетику личного мироощущения.
Особенности
И поэтическое, и прозаическое творчество Цветаевой не было и не будет до конца понятно широкому кругу читателей. Она стала новатором своего времени в особенностях и приемах самовыражения. Лирические монологи поэтессы, подобно песням, имеют свой ритм, свои настроение и мотив. Она то нежно и откровенно изливает душу, то ее строки трансформируются в страстный, необузданный поток мыслей и эмоций. В какой-то момент она срывается на крик, затем наступает пауза, недолгое молчание, которое порой может быть красноречивее любых ярких слов. Чтобы хорошо понимать автора, необходимо знать основные этапы ее биографии, чем она жила, как мыслила в то или иное время.
Талант Цветаевой развивался стремительно, особенно на фоне ее признания современниками. Многим из них она посвящала целые циклы своих стихотворений. Будучи натурой увлекающейся, Марина Ивановна черпала вдохновение в тесных взаимоотношениях со многими мужчинами и даже женщиной, несмотря на то, что имела мужа и детей. Особенностью ее успеха на литературном поприще можно считать эпистолярный жанр, щедро применяя который, Цветаева позволила выйти из тени многим фактам своей жизни и своему же видению картины мира.
Темы творчества
Марина Цветаева громко манифестировала о том, что видит и чувствует. Ее ранняя лирика наполнена внутренним теплом, памятью о детских годах и обретенной любви. Самоотдача и искренность открыли ей двери в мир русской поэзии 20 века.
Поэтесса создавала стихи, вызывая каждое слово из глубин своей души. При этом стихи писались легко и страстно, ведь она не стремилась подчинить свое творчество ожидаемым представлениям общественности. И тему любви в поэзии Цветаевой, пожалуй, можно считать эталоном самовыражения. Это было признано литературными критиками, тем не менее, талант поэтессы все равно подвергался оспариванию.
С ходом времени поэзия Цветаевой неизбежно видоизменяется. В годы эмиграции и безденежья она становится зрелой. Марина Ивановна предстает как оратор на трибуне своего личностного роста. Дружеское общение с Маяковским привнесло в ее творчество черты футуризма. Вместе с тем заметна взаимосвязь ее стихов с русским фольклором. Отсюда и вытекает тема родины в творениях Цветаевой. Поэтесса имела четкую гражданскую позицию, выражающуюся в непринятии устанавливающегося политического строя на заре Октябрьской революции. Она много писала о трагической гибели России и ее муках. Об этом она рассуждала в годы эмиграции в Германии, Чехии, Франции. Но в парижские годы Цветаева уже больше писала прозаические произведения, дополненные мемуарами и критическими статьями. Эта мера стала вынужденной, так как многие зарубежные издания были недоброжелательно настроены по отношению к поэтессе, которая надеялась, что проза станет ее надежным тылом.
Образ Цветаевой в лирике
Поэтическое обращение к поэтессе выявлено не только в стихах ее современников, но и тех, кто не был знаком с ней лично. Художественный образ Цветаевой начинал складываться в ее собственных стихотворениях. Например, в циклах «Дон-Жуан» и «Бессонница» границы между автором и лирической героиней несколько размыты. Как Цветаева посвящала стихи, например, Александру Блоку, так и ей посвящали. Тот же М. А. Волошин, бурно и положительно откликнувшийся на первый сборник поэтессы «Вечерний альбом», написал посвящение «Марине Цветаевой». Он воспел не ее бунтарский нрав, а хрупкое женское начало.
Любимая женщина Цветаевой, София Парнок в своих стихах сравнивает ее с исторической тезкой Мариной Мнишек. Для автора поэтесса предстает в роли ангела-спасителя с небес.
В лирике сестры Анастасии (Аси) Цветаевой мы имеем возможность познакомиться со всеобъемлющей противоречивостью натуры Марины Ивановны, которая долгие годы ощущала себя юной и невинной.
У Андрея Белого Цветаева она предстает в образе неповторимой и удивительной женщины. Он сам считал ее творчество новаторским, а потому предполагал ее неизбежное столкновение с консервативными критиками.
Также творчество Марины Цветаевой не оставило равнодушными и тех поэтов 20 века, кто не знал ее лично. Так, Белла Ахмадуллина сравнивает ее образ с неодушевленным роялем, обоих считая совершенством. При этом подчеркивая то, что это и две противоположности. Цветаева виделась ей как одиночка по натуре, в отличие от инструмента, которому нужно, чтоб кто-то на нем играл. Вместе с тем Ахмадуллина сопереживала уже безвременно ушедшей поэтессе. Ее трагедию она видела в отсутствии должной поддержки и опоры при жизни.
Поэтика
Жанры
Знакомясь с творчеством Марины Цветаевой, можно почувствовать, что она искала и пыталась создать свой собственный жанр, ответвляющийся от общепризнанных канонов. Тема любви-страсти нашла яркое отражение и в стихотворениях, и в поэмах Цветаевой. Таким образом, жанры лиро-эпической поэмы и элегии неслучайно проходят сквозь всю лирику поэтессы. Это стремление к романтизму она буквально впитала с молоком матери, которая очень хотела увлечь дочь тем, что считала женственным, прекрасным и полезным, будь то игра на музыкальных инструментах или любовь к постижению иностранных языков.
В поэмах Цветаевой всегда присутствовал свой лирический субъект, который зачастую выступал как образ ее самой. Героиня нередко совмещала в себе несколько ролей, позволяя тем самым разрастаться своей личности. То же самое происходило и с поэтессой. Она всегда стремилась познать всю существующую глубину отношений человека и окружающего мира, грани человеческой души, тем самым доведя до максимума отражение этих наблюдений в своей лирике.
Стихотворные размеры
Размер стиха — это его ритм. Цветаева, как и многие современные ей поэты 20 века, в своем творчестве часто использовала трехсложный размер, дактиль. Например, в стихотворении «Бабушке». Дактиль напоминает разговорную речь, а стихи поэтессы — яркие монологи. Бабушку по линии матери Цветаева, увы, не знала, но с детства помнила ее портрет, висевший в доме семьи. В стихах она пыталась мысленно выйти на диалог с бабушкой с целью узнать источник своего бунтарского нрава.
В стихотворении « » использован ямб с перекрестной рифмой, что подчеркивает твердость интонации. Те же размер и рифма характерны и для стихотворений «Книги в красном переплете», «Тоска по Родине! Давно. .. «. Последнее создано в годы эмиграции, а потому пропитано бытовой неустроенностью, бедностью и растерянностью в чужом мире.
«Кто создан из камня, кто создан из глины» — белый стих, где использован амфибрахий с перекрестной рифмовкой. Это стихотворение было опубликовано в сборнике «Версты». Свое мятежное настроение Цветаева выражает в строках о морской пене, сообщая, что она бросается в морскую стихию жизни.
Средства выразительности
В цикле стихов, посвященных Александру Блоку, использовано много знаков препинания, которые передают запретность и трепетность чувств Цветаевой, ведь с Блоком она не была знакома лично, но восхищалась им безмерно. Поэтесса применяла массу эпитетов, метафор, олицетворений, будто обнажающих ее душевную стихию. А интонационные паузы только усиливают этот эффект.
В той же «Тоске по Родине» чувствуется сильное эмоциональное напряжение автора, передаваемое за счет метафорического отождествления родной страны с кустом рябины и обилия восклицательных знаков.
Стихотворение «Книги в красном переплете» передает тоску поэтессы по рано умершей матери, по ушедшему детству. Проникновенному чтению способствуют риторические вопросы, эпитеты, олицетворения, метафоры, восклицания и перифразы.
В стихотворении «Бабушке» также много эпитетов, повторов и оксюморонов. Цветаева мысленно ощущает родство душ со своей бабушкой.
На примере нескольких стихотворений нетрудно заметить, что в лирике Марины Цветаевой преобладали восклицания. Это свидетельствует о ее динамичной натуре, возвышенности чувств и о некой предельности душевного состояния.
Интересно? Сохрани у себя на стенке!
Нежный и бесповоротный
Никто не глядел вам вслед-
Целую вас - через сотни
Разъединяющих лет.
Марина Цветаева - одна из неугасаемых звезд поэзии XX века. В своем стихотворении 1913 г. она просила: "Легко обо мне подумай, Легко обо мне забудь".
Цветаевский талант пытались раскрыть, утвердить, опрокинуть, оспорить многие. По-разному писали о Марине Цветаевой писатели и критики русского зарубежья. Русский редактор Слоним был уверен в том, что "наступит день, когда ее творчество будет заново открыто и оценено и займет заслуженное место, как один из самых интересных документов дореволюционной эпохи". Первые стихи Марины Цветаевой "Вечерний альбом" вышли в 1910 году и были приняты читателями как стихи настоящего поэта. Но в тот же срок началась трагедия Цветаевой. То была трагедия одиночества и не-признанности, но без какого-либо привкуса обиды, ущемленного тщеславия. Цветаева принимала жизнь такой, какая есть. Так как она в начале своего творческого пути считала себя последовательным романтиком, то добровольно отдавала себя судьбе. Даже тогда, когда что-то попадало в поле ее зрения, тотчас чудесно и празднично преображалось, начинало ис криться и трепетать с какой-то удесятеренной жаждой жизни.
Постепенно поэтический мир Марины Цветаевой усложнялся. Романтическое мироощущение вступало во взаимодействие с миром русского фольклора. Во час эмиграции поэзия Марины Цветаевой принимает в себя эстетику футуризма. В своих произведениях от интонации напевной и говорной она переходит к ораторской, часто срывающейся на крик, крик. Цветаева по-футуристически обрушивается на читателя всеми поэтическими приемами. Большая часть русской эмиграции, в частности живущей в Праге, отвечала ей недружелюбным отношением, хотя и признавала ее дарование. Но Чехия все равно осталась в памяти Марины Цветаевой светлым и счастливым воспоминанием. В Чехии Цветаева заканчивает свою поэму "Молодец". Эта поэма была ангелом-хранителем поэтессы, она помогла ей продержаться самое трудное час в начальную пору существования на глубине.
В Берлине Марина Цветаева очень много работает. В ее стихах чувствуется интонация выстраданной мысли, выношенности и жгучести чувств, но появилось и новое: горькая сосредоточенность, внутренние слезы. Но сквозь тоску, сквозь боль переживания она анонсирует стихи, исполненные самоотречен-ности любви. Здесь же Цветаева создает "Сивиллу". Этот цикл музыкален по композиции и образности и философичен по смыслу. Она тесно связана с ее "русскими" поэмами. В эмигрантский срок наблюдается укрупненность ее лирики.
Читать, слушать, понимать цветаевские стихи спокойно так же невозможно, как нельзя безнаказанно прикоснуться к оголенным проводам. В ее стихи входит страстное социальное начало. По мне нию Цветаевой, поэт почти постоянно противопоставлен миру: он - посланец божества, вдохновенный посредник между людьми и небом. Именно поэт противопоставлен богатым в цветаевской "Хвале...".
Поэзия Марины Цветаевой постоянно видоизменялась, сдвигала привычные очертания, на ней появлялись новые ландшафты, начинали раздаваться иные звуки. В творческом развитии Цветаевой неизменно проявлялась характерная для нее закономерность. "Поэма горы" и "Поэма Конца" представляют собою, в сущности, одну поэму-дилогию, которую можно было бы назвать или "Поэмой" Любви" или "Поэмой Расставания". Обе поэмы - история любви, бурного и краткого увлечения, оставившего след в обеих любящих душах на всю жизнь. Никогда больше Цветаева не писала поэм с такой страстной нежностью, лихорадочностью, исступленностью и полнейшей лирической исповедал ьностью.
После возникновения "Крысолова" Цветаева от лирики повернулась к сарказму и сатире. Именно, в этом произведении она разоблачает мещан. В "парижский" срок Цветаева много размышляет о времени, о смысле мимолетной по сравнению с вечностью человеческой жизни. Ее лирика, проникнутая мотивами и образами вечности, времени, рока, становится все более и более трагичной. Чуть ли не вся ее лирика этого времени, в том числе и любовная, пейзажная, посвящена Времени. В Париже она тоскует, и все чаще и чаще думает о смерти. Для понимания поэм Цветаевой, а также некоторых ее стихотворений важно быть в курсе не только опорные смысловые образы-символы, но и мир, в котором Марина Цветаева как поэтическая личность мыслила и жила.
В парижские годы она лирических стихов анонсирует мало, она работает главным образом над поэмой и прозой мемуарной и критической. В 30-е годы Цветаеву почти не печатают - стихи идут тонкой прерывающейся струйкой и, словно песок, - в забвение. Правда, она успевает переслать "Стихи к Чехии" в Прагу - их там сберегли, как святыню. Так произошел переход к прозе. Проза для Цветаевой, не являясь стихом, представляет, тем не менее, самую настоящую цветаевскую поэзию со всеми другими присущими ей особенностями. В ее прозе не только видна личность автора, с ее характером, пристрастиями и манерой, хорошо знакомой по стихам, но и философия искусства, жизни, истории. Цветаева надеялась, что проза прикроет ее от ставших недоброжелательными эмигрантских изданий. Последним циклом стихов Марины Цветаевой были "Стихи к Чехии". В них она горячо откликнулась на несчастье чешского народа.
Сегодня Цветаеву знают и любят миллионы людей - не только у нас, но и во всем мире. Ее поэзия вошла в культурный обиход, сделалась неотъемлемой частью нашей духовной жизни. Иные стихи кажутся такими давними и привычными, словно они существовали постоянно - как русский пейзаж, как рябина у дороги, как полная луна, залившая весенний сад, и как извечный дамский звук, перехваченный любовью и страданьем.
Особенности творчества
«Интенсивность ее творчества еще более усилилась в тяжелейшее четырехлетие 1918-21 гг., когда с началом Гражданской войны муж уехал на Дон, а Цветаева осталась в Москве одна с двумя дочерьми, - лицом к лицу с голодом и всеобщей разрухой. Именно в это время она создает, помимо лирических произведений, поэмы, пьесы в стихах и те свои обстоятельнейшие дневниковые записи событий, которые позже окажутся началом ее прозы». (Кудрова, 1991, с. 6.)
«Парадоксально, но счастье отнимало у нее певческий дар... По-видимому, 1927 год, когда была создана "Поэма Воздуха", был по разным причинам временем наитяжелейшей тоски по родине... Вот из этого-то великого горя, душившего все ее существо, и возникла одна из самых странных, одна из самых трудных и загадочных поэм Цветаевой - "Поэма Воздуха"». (Павловский, 1989, с. 330.)
«Сама она была убеждена, что беда углубляет творчество, она вообще считала несчастье необходимым компонентом творчества». (Лосская, с. 252.)
«...В двадцатых годах творчество Марины Ивановны достигло небывалого расцвета, а увлечения сменялись одно другим. И каждый раз она обрывается с горы, и каждый раз разбивается вдребезги... "Я всегда разбивалась вдребезги, и все мои стихи - те самые серебряные, сердечные дребезги...» А если бы она не разбивалась и если бы не было полетов, то, может быть, не было б стихов...» (Белкина, с. 135.)
«Много раздумывая над соответствием творения и творца, Цветаева пришла к заключению, что биография - громоотвод поэзии: скандальность личной жизни - только очищение для поэзии». (Гарин, 1999, т. 3, с. 794.)
[Из письма от 24.11.33 г.] «Стихов я почти не пишу, и вот почему: я не могу ограничиться одним стихом - они у меня семьями, циклами, вроде воронки и даже водоворота, в который я попадаю, следовательно - и вопрос времени... А стихов моих, забывая, что я - поэт, нигде не берут, никто не берет...Эмиграция делает меня прозаиком» (Цветаева М.И., 199f, с. 90.)
«Стихам моим, как драгоценным винам, / Настанет свой черед». (Цветаева М.И., 1913.)
«На основании анализа стихотворного и эпистолярного материала Цветаевой можно прийти к выводу, что влечение к смерти у нее могло явиться одним из подсознательных источников творческого процесса. Танатос пронизывает большую часть поэтического наследия Цветаевой, своеобразно окрашивая его в депрессивные тона... Влечение к смерти у Цветаевой безусловно шире нозологического определения эндогенной депрессии, ею не исчерпывается, имеет другие генетически детерминированные механизмы формирования и более обширные проявления. Хотя клинические проявления эндогенной депрессии у Цветаевой безусловно имели место. ("Самое сильное чувство во мне - тоска. Может быть иных у меня и нет". - Цветаева М.И., 1995, т. 6, с. 756.) Другие (кроме самоубийства) психологические ипостаси Танатоса - извращения и различные способы саморазрушения - также нашли свое отражение в личности поэтессы... Во всяком случае, нельзя отрицать того, что содержание поэтического творчества Цветаевой пронизано в основном влечением к смерти. Это не "мотив смерти" в творчестве, это явно нечто большее, и возможно, что отмеченные в данной статье стороны поэзии и жизни Цветаевой и есть проявления Танатоса». (Шувалов, 1998, с. 102-104.)
«Жить (конечно, не новей / Смерти) жилам вопреки. / Для чего-нибудь да есть - / Потолочные крюки». (Цветаева М.И., 1926.)
Цветаева Марина Ивановна , русская поэтесса.
"Московское детство"
Родилась в московской профессорской семье: отец - И. В. Цветаев, мать - М. А. Мейн (умерла в 1906), пианистка, ученица А. Г. Рубинштейна, дед сводных сестры и брата - историк Д. И. Иловайский. В детстве из-за болезни матери (чахотка) Цветаева подолгу жила в Италии, Швейцарии, Германии; перерывы в гимназическом образовании восполнялись учебой в пансионах в Лозанне и Фрейбурге. Свободно владела французским и немецким языками. В 1909 слушала курс французской литературы в Сорбонне.
Становление поэта
Начало литературной деятельности Цветаевой связано с кругом московских символистов; она знакомится с В. Я. Брюсовым, оказавшим значительное влияние на ее раннюю поэзию, с поэтом Эллисом (Л. Л. Кобылинским), участвует в деятельности кружков и студий при издательстве "Мусагет". Не менее существенное воздействие оказали поэтический и художественный мир дома М. А. Волошина в Крыму (Цветаева гостила в Коктебеле в 1911, 1913, 1915, 1917). В двух первых книгах стихов "Вечерний альбом" (1910), "Волшебный фонарь" (1912) и поэме "Чародей" (1914) тщательным описанием домашнего быта (детской, "залы", зеркал и портретов), прогулок на бульваре, чтения, занятий музыкой, отношений с матерью и сестрой имитируется дневник гимназистки (исповедальность, дневниковая направленность акцентируется посвящением "Вечернего альбома" памяти Марии Башкирцевой), которая в этой атмосфере "детской" сентиментальной сказки взрослеет и приобщается к поэтическому. В поэме "На красном коне" (1921) история становления поэта обретает формы романтической сказочной баллады.
Поэтический мир и миф
В следующих книгах "Версты" (1921-22) и "Ремесло" (1923), обнаруживающих творческую зрелость Цветаевой, сохраняется ориентация на дневник и сказку, но уже преображающуюся в часть индивидуального поэтического мифа. В центре циклов стихов, обращенных к поэтам-современникам А. А. Блоку, А. А. Ахматовой, С. Парнок, посвященных историческим лицам или литературным героям - Марине Мнишек, Дон Жуану и др., - романтическая личность, которая не может быть понята современниками и потомками, но и не ищет примитивного понимания, обывательского сочувствия. Цветаева, до определенной степени идентифицируя себя со своими героями, наделяет их возможностью жизни за пределами реальных пространств и времен, трагизм их земного существования компенсируется принадлежностью к высшему миру души, любви, поэзии.
"После России"
Характерные для лирики Цветаевой романтические мотивы отверженности, бездомности, сочувствия гонимым подкрепляются реальными обстоятельствами жизни поэтессы. В 1918-22 вместе с малолетними детьми она находится в революционной Москве, в то время как ее муж С. Я. Эфрон сражается в белой армии (стихи 1917-21, полные сочувствия белому движению, составили цикл "Лебединый стан"). С 1922 начинается эмигрантское существование Цветаевой (кратковременное пребывание в Берлине, три года в Праге, с 1925 - Париж), отмеченное постоянной нехваткой денег, бытовой неустроенностью, непростыми отношениями с русской эмиграцией, возрастающей враждебностью критики. Лучшим поэтическим произведениям эмигрантского периода (последний прижизненный сборник стихов "После России" 1922-1925, 1928; "Поэма горы", "Поэма конца", обе 1926; лирическая сатира "Крысолов", 1925-26; трагедии на античные сюжеты "Ариадна", 1927, опубликована под названием "Тезей", и "Федра", 1928; последний поэтический цикл "Стихи к Чехии", 1938-39, при жизни не публиковался и др.) присущи философская глубина, психологическая точность, экспрессивность стиля.
Особенности поэтического языка
Свойственные поэзии Цветаевой исповедальность, эмоциональная напряженность, энергия чувства определили специфику языка, отмеченного сжатостью мысли, стремительностью развертывания лирического действия. Наиболее яркими чертами самобытной поэтики Цветаевой явились интонационное и ритмическое разнообразие (в т. ч. использование раешного стиха, ритмического рисунка частушки; фольклорные истоки наиболее ощутимы в поэмах-сказках "Царь-девица", 1922, "Молодец", 1924), стилистические и лексические контрасты (от просторечия и заземленных бытовых реалий до приподнятости высокого стиля и библейской образности), необычный синтаксис (уплотненная ткань стиха изобилует знаком "тире", часто заменяющим опускаемые слова), ломка традиционной метрики (смешение классических стоп внутри одной строки), эксперименты над звуком (в т. ч. постоянное обыгрывание паронимических созвучий (см. Паронимы), превращающее морфологический уровень языка в поэтически значимый) и др.
В отличие от стихов, не получивших в эмигрантской среде признания (в новаторской поэтической технике Цветаевой усматривали самоцель), успехом пользовалась ее проза, охотно принимавшаяся издателями и занявшая основное место в ее творчестве 1930-х гг. ("Эмиграция делает меня прозаиком..."). "Мой Пушкин" (1937), "Мать и музыка" (1935), "Дом у Старого Пимена" (1934), "Повесть о Сонечке" (1938), воспоминания о М. А. Волошине ("Живое о живом", 1933), М. А. Кузмине ("Нездешний ветер", 1936), А. Белом ("Пленный дух", 1934) и др., соединяя черты художественной мемуаристики, лирической прозы и философской эссеистики, воссоздают духовную биографию Цветаевой. К прозе примыкают письма поэтессы к Б. Л. Пастернаку (1922-36) и Р. М. Рильке (1926) - своего рода эпистолярный роман.
Конец пути
В 1937 Сергей Эфрон, ради возвращения в СССР ставший агентом НКВД за границей, оказавшись замешанным в заказном политическом убийстве, бежит из Франции в Москву. Летом 1939 вслед за мужем и дочерью Ариадной (Алей) возвращается на родину и Цветаева с сыном Георгием (Муром). В том же году и дочь и муж были арестованы (С. Эфрон расстрелян в 1941, Ариадна после пятнадцати лет репрессий была в 1955 реабилитирована). Сама Цветаева не могла найти ни жилья ни работы; ее стихи не печатались. Оказавшись в начале войны в эвакуации, безуспешно пыталась получить поддержку со стороны писателей; покончила жизнь самоубийством.
К. М. Поливанов
(Из Большого Энциклопедического Словаря)
Характеристика творчества Цветаевой, своеобразие творчества М. Цветаевой, особенности творчества М. Цветаевой, творчество цветаевой, характеристика творчества марины цветаевой, цветаева особенности творчества, своеобразие поэзии цветаевой, особенности стиха цветаевой