Сщмч иларион архиепископ верейский. Священномученик Иларион (Троицкий) (1886–1929). Тропарь священномученику Илариону Троицкому

Дивен Промысел Божий в жизни Русской Православной Церкви, которая в XX столетии совершила великий подвиг стояния в вере, свидетельство о любви Христовой даже до смерти, ибо такими свидетелями верными (Откр. 2, 13) стали новомученики и исповедники российские, которые, как звезды на тверди небесной, сияют над Русской землей.

В сонме мучеников Русской Православной Церкви особое место занимает архиепископ Иларион (Троицкий). Глубокий ученый-богослов, пламенный проповедник, ревностный служитель алтаря Господня, талантливый администратор, мудрый архипастырь и бескомпромиссный защитник Церкви и православных догматов - таков образ святителя Илариона, увенчавшего свое земное служение подвигом мученичества и исповедничества.

Священномученик Иларион (в миру - Владимир Алексеевич Троицкий) родился в 1886 году в селе Липицы Каширского уезда Московской губернии в семье священника. Его отец, дед о. Петр Троицкий, а впоследствии и его брат служили в храме Благовещения Пресвятой Богородицы, возле которой и были похоронены. Детство будущего Архипастыря прошло в атмосфере строгой церковности и традиций православного благочестия. Впоследствии в этом храме в каждый приезд домой отец Иларион совершал богослужения, на которые стекались верующие со всех окрестных деревень; это был поистине праздник для православного народа.

Мама его умерла рано, и воспитывала детей мамина сестра Надежда, которая была учительницей приходской школы. Маленький Володя сам научился читать и с детских лет участвовал в богослужениях.

Еще в отрочестве будущий богослов, казалось, предвидел свой путь. Однажды, взяв за руку своего трехлетнего брата, Владимир отправился в город учиться. По дороге братик заплакал и стал проситься домой, на что Владимир сказал: "Ну, оставайся неученым!" Остаться неученым - эта участь более всего страшила семилетнего сына сельского священника.

Любовь к своей малой родине, радость от созерцания красоты земной, переходящего к созерцанию красоты небесной, навсегда остались в сердце Владыки живым чувством: "Широка, просторна ты, страна родная! Бедна она внешними эффектами, но богата красотами духа!... И есть всего одно украшение... смиренных селений - Божьи храмы с колокольнями смотрятся в зеркало русских рек. С детства привык я, мой милый друг, видеть такую именно картину на своей родине, на берегах родной Оки. Выйдешь у нас в Липицах на горку позади села, посмотришь на долину Оки, верст на сорок видно вдаль. Только в ближайших деревнях своего и соседнего прихода разбираешь отдельные дома, а дальше заметны лишь здания Божьих храмов: красная тешиловская церковь, белая церковь в Лужках, в Пущине, в Тульчине, а на горизонте в тумане высятся каширские колокольни... Приедешь, бывало, домой на Пасху. Выйдешь к реке. На несколько верст разлилась, затопила всю равнину. И слышишь по воде со всех сторон радостный пасхальный трезвон во славу Христа воскресшего... Ярко и ласково светит весеннее солнышко, шумно бегут по канавам мутные потоки, важно расхаживают по земле грачи, вся земля проснулась и начала дышать, зеленеет уже травка. Оживает природа, и смиренный народ справляет праздник Воскресения. Слышишь, бывало, как несется над рекой пасхальный звон, будто волны новой жизни вливаются в душу, слезы навертываются на глазах. Долго и молча стоишь зачарованный..."

Блестяще окончив Тульское Духовное училище, а затем Тульскую семинарию, в 1906 году он поступил в Московскую Духовную Академию, с которой в его жизни был связан чрезвычайно плодотворный в творческом отношении период. В стенах "академии у Троицы" сформировались богословские воззрения и определились научные интересы будущего архипастыря. Именно здесь, у мощей игумена всея Русской земли Сергия, призыв преподобного преодолевать ненавистную рознь мира сего воззрением на Святую Троицу нашел отклик в его сердце. Впоследствии в работе святителя "Триединство Божества и единство человечества" найдут свое отражение те духовные переживания, которые Господь даровал ему в Великой Лавре.

За время учения в Академии он был награжден премиями Митрополита Московского Макария и Митрополита Московского Иосифа. Владимир Троицкий заведывал также издательским отделом Пастырско-просветительского братства при МДА, занимаясь изданием и распространением листков духовно-нравственного содержания для простого народа, участвовал в опеке школы-приюта для 8-9 летних детей, обслуживаемой студентами.

В период с 1906 по 1913 год Троицкого за выдающиеся успехи дважды посылали за границу. Первое путешествие 1908 года в составе группы студентов и преподавателей МДА проходило по христианскому Востоку и некоторым западным странам. Посетив Сербию, Болгарию, Турцию, Грецию и Афон, Владимир Троицкий отразил свои впечатления и размышления по поводу увиденного в книге "От Академии до Афона". С особой болью будущий святитель-богослов переживает отсутствие единства славянского мира. А посещение храма Святой Софии в Константинополе обращает его богословскую мысль к значению византийского идеала для современной ему России: "Самая главная черта византинизма - проникновение всей жизни религиозными началами и интересами, - это дивное сочетание небесного и земного, это - настоящее богочеловечество, а не наше современное человекобожество"...

Именно церковно-общественный идеал Византии должен, по мнению Троицкого, стать идеалом для врачевания болезней современной ему России.

Другое путешествие, совершенное им в 1912 году по западным государствам, описано в "Письмах о Западе". Отдавая должное великим произведениям западного искусства, красоте природы, даже достижениям материальной культуры, Владимир Троицкий критикует религиозную жизнь Западной Европы в сравнении с красотой и богословской глубиной православных церковных служб, строгостью и реализмом православной духовности.

Окончив Академию со степенью кандидата богословия, В.А.Троицкий был оставлен при ней в качестве профессорского стипендиата. В период с 1912 по 1913 год он занимается подготовкой магистерской диссертации и преподаванием. В историю русской богословской мысли владыка Иларион вошел преимущественно как ученый, посвятивший свою деятельность раскрытию православного учения о Церкви. О воззрениях тогда еще молодого (26 лет) преподавателя Московской Академии Владимира Троицкого свидетельствуют его собственные слова, обращенные к студентам: "Всякая деятельность в основе своей имеет дарование Духа, а по своему обнаружению и по целям она должна быть церковным служением... Не ради нас даны нам силы душевные и способности различные, а ради Церкви, и не себе должны мы угождать своей деятельностью, а Церкви... Церковное послушание беру на себя и я, восходя на эту кафедру. Ведь только Церковь дает смысл и цену земному бытию; только служение Церкви, по моему верованию и убеждению, дает смысл и цену нашей земной деятельности...Если не служить Церкви - нет никакого смысла всякой деятельности и нет никакого смысла и незачем жить на Божьем свете". Научная деятельность не исключается из такого всецелого служения, ибо "наука стремится к познанию истины", а "Церковь как сокровищница истины может и должна быть руководительным авторитетом для всякого ищущего истины". В 1913 году он защитил магистерскую диссертацию "Очерки из истории догмата о Церкви". Этот фундаментальный труд стал глубоким ответом на происходившее в России, на крайнюю секуляризацию общества и государства, перераставшую уже тогда в богоборчество. По словам самого автора, "над всякой истиной мы задумываемся обыкновенно тогда, когда слышим против нее возражения, и над вопросом о Церкви древняя богословская мысль сосредотачивала наибольшую долю внимания тогда, когда встречалась с ложными взглядами на Церковь еретиков и раскольников". Сам труд будущего исповедника и защитника Церкви от ереси обновленчества стал не только раздумьями об истории догмата, но и апологией единства и святости Церкви.

В том же 1913 году, 28 марта, Владимир был пострижен в монашество епископом Никоном (Рождественским) в скиту Параклит с наречением имени Иларион. Вот как пишет об этом сам отец Иларион: "Я сам принял пострижение и думаю, что не придется еще в жизни пережить такой радости, какую я пережил 28 марта 1913 года. Эта радость у меня не прошла с окончанием обряда... Так все ликовало в душе, так радостно было... По опыту могу сказать, что не напрасно при постриге монашеском постригающий, взяв рясу, глаголет: "Брат наш (имярек) облачится во одежду веселия и радости духовныя, во отложение и попрание всех печалей и смущений от бесов; от плоти и мира находящих, во всегдашнее же его о Христе веселие и радование во имя Отца и Сына и Святаго Духа." Именно эту радость, тихую, чистую, веселие души добродетельной святитель пронес через всю жизнь.

Монашеский путь, узкий, тернистый, но благодатный, был естественным выбором для чистой души сего избранника Божия, стремившегося к совершенству, избегавшего всякого греха и соблазна века сего, желавшего посвятить всего себя Богу.

Исключительно мудрое отеческое наставление дал подвижнику ректор МДА Епископ Феодор (Поздеевский). "Я знаю и не хочу скрывать сейчас, в чем твоя жертва Христу, - сказал епископ Феодор. - Ты искушался и, быть может, теперь еще искушаешься любовью к той школе, которой ты служишь, и чувством опасения, как бы иночество не лишило тебя этой школы. Но что такое Академия без Христа?! Это - пустое место и мертвый дом."

Но на отце Иларионе буквально сбылись слова епископа Владыки Феодора о том, что когда человек жертвует самым дорогим, то Господь возвращает ему дело, от которого он отрекался. В апреле 1913 года он был рукоположен во иеромонаха и определен исполняющим должность доцента Московской Духовной академии, а 30 мая 1913 года назначен инспектором Академии с возведением в сан архимандрита. 3 декабря того же года утвержден в звании экстраординарного профессора Священного Писания Нового Завета.

Владыке Илариону как ученому-богослову было отпущено совсем немного времени для научной работы - меньше десятилетия; но и за этот кратчайший временной отрезок он сделал немало. "Верую во едину, Святую, Соборную и Апостольскую Церковь!" - так кратко можно определить направление и дух его трудов. Тема магистерской диссертации нашла продолжение в работах "Христианство или Церковь", "О необходимости историко-догматической апологии девятого члена Символа веры", "Христианства нет без Церкви", "О жизни в Церкви и о жизни церковной". Есть среди его трудов статьи по экзегетике, работы на церковно-общественные темы, которые часто печатались в "Богословском вестнике" и журнале "Христианин". Многие положения его речи нашли отклик в умах и сердцах современников. Красной нитью проходит через эту речь идея о том что стремление к прогрессу, созданию комфортных условий существования ведет к огрублению, овеществлению человека, а устремление человека к горнему, к нравственному обновлению ведет к подлинному обновлению и человека, и общества в целом.

Как инспектор отец Иларион заботился в первую очередь о воспитании в студентах церковности, привлекал их к активной церковной, просветительской и проповеднической деятельности. Заботился он и о внешней дисциплине. Один из его студентов, С.А.Волков, впоследствии дал такой портрет архимандрита Илариона в своих воспоминаниях "Последние у Троицы": "Высокий и стройный, с очень умеренной и пропорциональной полнотой, с ясным и прекрасным взглядом голубых глаз (он был немного близорук, но никогда не пользовался очками), всегда смотревший уверенно и прямо, с высоким лбом и небольшой окладистой русой бородой, звучным голосом и отчетливым произношением, он производил обаятельное впечатление. Им нельзя было не любоваться... Пожалуй, целостность и была главной чертой его личности. Это смелый, исключительно талантливый человек все воспринимал творчески... Иларион благодатно влиял на меня своей личностью - прямотой, властностью в отстаивании убеждений, восторженностью совершаемого им богослужения, энергией и жизнерадостностью... Иларион любил говорить, что насколько христианин должен осознавать свои грехи и скорбеть о них, настолько же он должен радоваться бесконечной милости и благодати Божией и никогда не сомневаться и не отчаиваться в своем жизненном подвиге. У него самого была поразительная восторженность и любовь ко всему, что было ему дорого и близко - к Церкви, к России, к Академии, и этой бодростью он заражал, ободрял и укреплял окружающих".

После событий февраля 1917 года в Академии произошли перемены. Новым обер-прокурором от Временного Правительства В. Н. Львовым с должности ректора был смещен епископ Феодор, а временное управление Академией возложили на инспектора архимандрита Илариона. В новом учебном году (1917/1918) ректором был избран профессор А. П. Орлов, а архимандрита Илариона после его блестящей лекции в Академии в защиту патриаршества единодушно избрали инспектором. В этой должности ему суждено было пережить закрытие Духовной академии Советской властью.

В воспоминаниях С.А.Волкова есть даже такая характеристика архимандрита Илариона: "Для меня Иларион стоит в одном ряду с такими лицами, как патриарх Никон, митрополит Арсений (Мацеевич)... Илариону нужен был простор исторической арены, чтобы размахнуться чисто по-русски..."

Волею Промысла Божия Архимандрит Иларион вышел на самый широкий простор церковно-общественного служения и подвигом исповедничества запечатлел свой дерзновенный творческий порыв.

15 августа 1917 года в Успенском соборе Московского Кремля торжественным богослужением начал свою работу Поместный Собор Русской Православной Церкви, собор будущих мучеников и исповедников, засвидетельствовавших свою веру кровью, собор тех, кто богословствовал, прежде всего, жизнью.

И главной задачей, которую должен был решить собор, было восстановление патриаршества. Мнение членов собора по этому поводу разделилось. Среди защитников патриаршества особенно выделялась личность архимандрита Илариона (Троицкого), выступившего с яркой, поразившей слушателей речью: "Зовут Москву сердцем России. Но где же в Москве бьется русское сердце? На бирже? В торговых рядах? На Кузнецком мосту? Оно бьется, конечно, в Кремле. Но где в Кремле? В окружном суде? Или в солдатских казармах? Нет, в Успенском соборе. Там, у переднего правого столпа должно биться русское православное сердце. Орел петровского, на западный образец устроенного, самодержавия выклевал это русское православное сердце, святотатственная рука нечестивого Петра свела Первосвятителя Российского с его векового места в Успенском соборе. Поместный Собор Церкви Российской от Бога данной ему властью поставит снова Московского Патриарха на его законное неотъемлемое место..."

Личность молодого архимандрита, конечно, не была широко известна среди большинства членов Собора. Но к этому времени он был известен в академических кругах, к его мнению прислушивались представители интеллигенции. Будучи авторитетным экклезиологом, он убедительно показал, патриаршество органически присуще церковному строю что там, где разрушается принцип иерархии, а значит, и первоиераршества, разрушается церковная жизнь.

Но уже тогда святитель пророчески представил совершенно новый образ русского Патриарха: "Теперь наступает такое время, - говорил он на лекции в Московской академии в защиту патриаршества, - что венец патриарший будет венцом не "царским", а скорее, венцом мученика и исповедника, которому предстоит самоотверженно руководить кораблем Церкви в его плавании по бурным волнам моря житейского".

Восстановление патриаршества явилось исполнением заветного желания молодого богослова. По свидетельству одного из современников, после избрания святителя Тихона отец Иларион не смог сдержать слез умиления во время торжественного всемосковского крестного хода, в котором участвовал новоизбранный Патриарх.

После избрания на патриарший престол святителя Тихона, архимандрит Иларион становится его верным помощником. 12 (25) мая 1920 года в день памяти святителя Ермогена, патриарха Московского и всея Руси, архимандрит Иларион был хиротонисан патриархом Тихоном во епископа Верейского, викария Московской епархии. Святителю было 34 года. Начался путь сего избранника Божия на Голгофу вместе с Патриархом, с Церковью, с любимой им Россией.

В 1919 году он был арестован, сидел в Бутырской тюрьме около двух месяцев. После освобождения о. Иларион поселился у своего друга о.Владимира Страхова, который жил на Сретенке. До своего нового ареста Владыка все свое время проводил в напряженной деятельности: работал у святейшего Патриарха в Донском монастыре, почти через день совершал Литургии, проповедовал, часто сослужил Патриарху.

В 1921 году его снова арестовывают и ссылают в Архангельск (по другим данным - в Холмогоры, где он жил в концентрационном лагере в самых кошмарных условиях), где он находился до 1923 года.

О жизни святителя в этот период сохранились сведения, дающие представление о его духовном облике. Н.П.Окунев в своем "Дневнике москвича" пишет: "На Страстной неделе тянуло в Церковь. Несколько раз ходил в Сретенский монастырь. Привлекал туда святитель Иларион, не своим архиерейским служением, а участием в службах в качестве простого монаха. Однажды (за всенощной со среды на четверг) он появился в соборном храме монастыря в простом монашеском подряснике, без панагии, в камилавке и прошел на левый клирос, где и пел все, что полагается, в компании с 4-5 другими рядовыми монахами, а затем вышел в том же простом наряде на середину проникновенно прочитал канон и запел один "Чертог Твой вижду, Спасе мой, украшенный!" Ну! Я вам скажу, и пел же он! Голос у него приятнейший, чистый, звучный, молодой (ему 35 лет), высокий. Тенор. Пел попросту, не по нотам, но так трогательно и задушевно, что я, пожалуй, и не слыхивал такого чудесного исполнения этой дивной песни." По воспоминаниям его бывшего студента С.А.Волкова, "он отдавался богослужению всей душой, всем существом своим, как главному делу своей жизни." Святитель знал, понимал и любил богослужение. По его выражению, "наше богослужение - это живая стихия древнецерковного святоотеческого возвышенного богословия."

Период, когда владыка после заключения вновь появился в Москве, грозил новыми бедами Русской Церкви и всему русскому народу. Страшный голод, голодные бунты, беспощадно подавляемые властями, насильственное изъятие церковных ценностей, вскрытие и поругание мощей... Сам святитель Тихон оказался под арестом, а по всей стране начались "процессы церковников".

Ситуацией воспользовались представители движения, созревшего в недрах Русской Церкви на рубеже веков, которые обманом захватили церковное управление. При непосредственном руководстве и опеке со стороны безбожных властей обновленцы начали проводить свою разрушительную деятельность. В мае 1923 года обновленцы провели разбойничий собор, на котором лишили сана и монашества бывшего патриарха Тихона. Однако обстоятельства складывались таким образом, что власти были вынуждены выбрать новую политику.

14 (27) июня 1923 года после сделанного святителем Тихоном заявления в Верховный суд РСФСР, он был освобожден из-под стражи и на следующий день обратился к народу с воззванием, которого от него требовали власти. Выпуску этого воззвания предшествовали переговоры, сведениями о которых святитель делился с ближайшим своим окружением и, прежде всего, с владыкой Иларионом, который с этого момента становится ему самым близким сподвижником, который делит с первосвятителем все скорби, все душевные муки, и который станет соучастником его крестного служения.

Священномученик Иларион был очень гибким церковным администратором и политиком, готовым идти на компромиссы с властью, если за счет этих компромиссов можно было отстоять чистоту православной веры и нанести удар тем, кто представлял главную опасность для Церкви изнутри. Одно дело - внешнее гонение на Церковь, которое уже длится несколько лет, другое дело, когда внешнее гонение на Церковь усугубляется внутренним ее разрушением, когда богоборческая власть стремится извратить церковную жизнь, осуществить страшную подмену, заменить Церковь - Тело Христово еретическим сообществом, которое будет именовать себя Церковью.

И владыка Иларион призывал Патриарха Тихона не смущаться компромиссами в плане политическом, если от этого будет польза в борьбе с обновленцами. Написанное архиепископом Иларионом послание Патриарха Тихона от 18.06 (01.07) 1923 г., содержащее уступки, которого от него требовали власти, по политическим вопросам, будет сочетаться с непримиримостью в отношении обновленцев. Прежде чем это послание было написано, архиепископ Иларион вступил в переговоры с сотрудником ГПУ Е.Тучковым. В результате удалось договориться о том, что не все, чего требовали власти, попадет в послание. Вместе с тем, в обмен на это послание власти, в частности, приостановили инструкцию Наркомюста от 11.06.23, которая требовала зарегистрировать все храмы в трехмесячный срок, иначе они закрывались. Это было очень важно потому, что власти регистрировали только такие приходы, где было обновленческое духовенство.

В результате этих очень трудных многочасовых переговоров между владыкой Иларионом и Тучковым появляется послание. Пишет его архиепископ Иларион, а потом Патриарх Тихон его редактирует и подписывает:

"Тяжелое время переживает наша Церковь. Появилось много разных групп с идеями обновления церковного... Обновленцы эти бессознательно или сознательно толкают Православную Церковь в сектанство, вводят совершенно ненужные реформы, отступая от канонов Православной Церкви".

Конечно, у современников эти послания вызвали разногласия, прежде всего по политическим вопросам. Немногие знали, что за этим стоит мучительное для совести Патриарха давление со стороны власти, что за этим стоят тяжелейшие переговоры с властями, которыми как-то пытаются смягчить гонения на Церковь.

Владыка Иларион считал, что возможны компромиссы в политической сфере, если это даст возможность сохранить чистоту Православной веры и нанести удар по обновленцам. Святитель прозревал, что если не одурманенные и отрекшиеся от Церкви современники, то их дети и внуки все равно встанут перед вопросом, есть ли Бог, как к Нему прийти. И если через многие годы в России Церкви не будет, никто не ответит следующим поколениям на эти вопросы. Священномученик Иларион вместе с Патриархом Тихоном мог бы сказать: "Пусть погибнет мое имя в истории, только бы Церкви была польза".

В этой позиции было много терпения, сострадательности, христианской мудрости и любви. Время показало, что святитель был прав.

Сразу после освобождения Патриарха Тихона владыка Иларион приступил к решительным действиям, направленным против обновленческого раскола. "Сразу же после освобождения, - пишет А. Э. Левитин-Краснов, - к Патриарху явился епископ Иларион, который сразу же становится в полном смысле слова правой рукой Патриарха в первые месяцы его освобождения... Трудно было придумать для Патриарха Тихона лучшего помощника, чем епископ Иларион. Великолепный, пламенный проповедник, умевший говорить просто и эмоционально, ревностный служитель алтаря, Владыка Иларион пользовался огромной популярностью среди московского духовенства и буквально обожанием народа. Самая внешность - богатырский рост, белокурая борода, иконописные черты лица - импонировала своей величавостью, строгим изяществом, своеобразной картинностью. "Вот настоящий русский святитель" - невольно приходила мысль каждому, кто видел Илариона. Быстро поняв новую позицию Патриарха, епископ сразу стал ее активным проводником. Он в эти дни переговорил с сотнями священников, мирян, монахов и монахинь. Он договорился в приходах о чине их присоединения к Патриарху, разработал чин покаяния, принял тут же десятки обновленцев, пришедших к Патриарху с покаянием. Благодаря неукротимой энергии этого человека церковная организация в Москве была восстановлена в два дня." Эта характеристика тем более ценна, что ее автор сам участвовал в обновленческом движении.

В начале июля 1923 года архиепископ Иларион производит принятие в общение обновленческого клира в соборе Сретенского монастыря. Владыка Иларион настоял на том, чтобы обновленческих клириков принимать через покаяние, но если они свой сан получили в обновленчестве, этот сан не признавать. Обновленческие храмы все заново освящали, что по канонам делается с храмом еретическим. Тем самым владыка Иларион подчеркивал еретический характер обновленчества. Здесь он был непримирим.

15 (28) июля 1923 года произошло публичное покаяние перед Патриархом Тихоном митрополита Сергия (Страгородского) в Донском монастыре. Патриарх возложил на него крест и панагию, а владыка Иларион вручил ему белый клобук.

Во многом благодаря деятельности епископа Илариона началось массовое возвращение клира и мирян в "тихоновскую" Церковь. Храмы, захваченные обновленцами, стали пустеть.

В своих неустанных трудах святитель прибегал к небесному заступлению святых угодников Божиих, особое значение придавая молению за Русь преподобному Серафиму.

Предположительно в июне 1923 года владыка Иларион был возведен в сан архиепископа. Святитель Тихон включает владыку в состав действовавшего при нем Временного Патриаршего Синода.

Будучи прекрасным оратором, владыка Иларион произносил проповеди, направленные против обновленческого раскола, выступал на диспутах против обновленческого лидера Александра Введенского и советского наркома просвещения А. В. Луначарского. Многие москвичи в те годы стали свидетелями убедительных побед православного архиерея над своими противниками.

По воспоминаниям Варлама Шаламова, основным отличительным признаком его речи была уверенность в Истине; это действовало на людей безотказно и глубоко.

Власти не простили владыке его деятельности по борьбе с обновленчеством и укреплению единства Церкви, не простили его преданности Святейшему Патриарху. В ноябре 1923 года святитель Иларион был вновь арестован.

Постановлением Комиссии НКВД по административным высылкам он был осужден на три года концлагерей.

В жизнеописании архиепископа Илариона, составленном протопресвитером М.Польским, говорится, что до Соловков он уже был один год в ссылке в Архангельске (и в Кемском лагере). Увидев весь ужас обстановки, даже он, жизнерадостный и бодрый, сказал: "Отсюда живыми мы не выйдем".

Один из священников - соузников Владыки по Соловкам - дает такое описание его личности: "Архиепископ Иларион - человек молодой, жизнерадостный, всесторонне образованный, прекрасный церковный проповедник, оратор и певец, блестящий полемист с безбожниками, всегда естественный, искренний, открытый; везде, где он ни появлялся, всех привлекал к себе и пользовался всеобщей любовью... За годы совместного заключения являемся свидетелями его полного монашеского нестяжания, глубокой простоты, подлинного смирения, детской кротости."

На Соловках владыка был сетевязальщиком и рыбаком. Об этой работе он говорил переложением слов стихиры на Троицын день: "Вся подает Дух Святый: прежде рыбари богословцы показа, а теперь наоборот - богословцы рыбари показа." Благодушие его, по свидетельству того же о. Михаила Польского, простиралось на самую советскую власть. Б.Ширяев видел, как Владыка спас тонущего военкома Сухова. Владыка Иларион на все смотрел духовными очами и все служило ему на пользу духа. Он подчеркивал, что заключение - бесценная школа добродетелей. Духовенство обкрадывается и обирается - есть повод воспитывать в себе нестяжание; оскорбляют, обижают, бьют - смирись, возлюби обидчика. Владыка в лагере не прекращал своей архипастырской деятельности, не гнушаясь общения даже с уголовниками. Любовь его к каждому человеку, внимание и интерес к каждому были поразительными.

Будущий известный писатель Олег Волков, тогда еще молодой человек, ходил навещать владыку. "Преосвященный встречал нас радушно, - вспоминал он. - В простоте его обращения было принятие людей и понимание жизни... Мы подошли к его руке, он благословил нас и тут же, как бы стирая всякую грань между архиепископом и мирянами, прихватил за плечи и повлек к столу." "Надо верить, что Церковь устоит, без этой веры жить нельзя. Пусть сохранятся лишь крошечные, еле светящие огоньки, когда-нибудь от них все пойдет вновь. Без Христа люди пожрут друг друга", - записал слова владыки Волков.

По словам о. М.Польского, за формой веселости и даже светскости можно было постепенно увидеть детскую чистоту, великую духовную опытность, доброту и милосердие, нравственное совершенство. Это было юродство, с помощью которого святитель скрывал внутреннее делание. Под руководством святителя духовенство получало огромный опыт, потому что он сам своим примером показывал, что значит смиряться.

Вместе с тем известен еще один эпизод о жизни святителя в лагере. Когда пришло известие о смерти Ленина, заключенных заставили простоять пять минут в молчании. Владыка же демонстративно лежал на нарах и говорил: "Подумайте, отцы, что ныне делается в аду: сам Ленин туда явился, бесам какое торжество."

В конце лета 1925 года из Соловецкого лагеря архиепископ Иларион был неожиданно доставлен в Ярославль, в изолятор "Коровники". Об этом времени святитель вспоминал как о самом светлом времени долгой неволи. Власти, еще надеясь заключить некое соглашение, попустили льготы невиданные. Он мог читать любые книги, писать, и после цензуры, отправлять на волю написанное. В известных ныне его письмах поражает великое смирение и великая благодарность Богу за все дарованное ему, за скорби и за радости.

Вслед за святым Иоанном Златоустом златоустый российский святитель донес до близких ему людей свою сердечную мысль: "Слава Богу за все".

В Ярославль владыка был переведен для переговоров с сотрудником ГПУ Е.Тучковым и епископом Гервасием (Малининым), которые попытались склонить Владыку на сторону нового "григорьевского" раскола во главе с епископом Екатеринбургским Григорием. Но на посулы стать митрополитом, на ложь и на лесть Владыка ответил категорическим отказом. Тогда сотрудник ГПУ сказал: "Приятно с умным человеком поговорить. А сколько вы имеете срока на Соловках? Три года?! Для Илариона три года! Так мало?!"

После этого владыка получил новый срок. Владыка был сначала на Поповом острове, затем его перевели в Кремль, а потом "на Секирку" - в штрафной изолятор, где смерть была обыденным явлением.

На Пасху 1926 года владыка Иларион добился у начальника СЛОНа Эйхманса разрешения провести богослужение.

"Пасхальная заутреня проходила в ветхом кладбищенском храме святого Онуфрия. Крохотная церковь не могла вместить даже лагерное духовенство... Кладбище было полно народу. Голос Владыки Илариона доносился из глубины храма, среди тишины северной ночи.

И вот на улицу вышел крестный ход... "Христос воскресе!" - "Воистину воскресе!" - прозвучало под торжественным куполом увенчанного сполохом неба. С победным, ликующим пением о попранной, побежденной смерти шли те, кому она грозила ежечасно, ежеминутно... Ликующий хор "сущих во гробех" славил и утверждал свое грядущее, неизбежное, непреодолимое силами зла воскресение" , - так писал об этой неповторимой заутрене Б.Ширяев. В условиях неволи Владыка Иларион по-прежнему ощущал себя православным иерархом, ответственным за положение Церкви, за свою паству. В июле 1926 года архиепископ Иларион выступил как один из инициаторов "Соловецкого послания" - обращения находившихся в Соловецком лагере православных епископов к правительству. В этом обращении, выдержанном в духе лояльности, епископы предлагали свое решение многих церковно-государственных отношений, не избегая самых острых вопросов.

Когда возникло новое разделение, вызванное появлением так называемой "Декларации Заместителя патриаршего местоблюстителя митрополита Сергия (Страгородского)" от 29 июля 1927 года, владыка Иларион, понимавший вынужденность некоторых его шагов, предостерегал всех от раскола.

Митрополит Мануил (Лемешевский), соузник владыки, пишет: "В ноябре 1927 года некоторые из соловецких епископов начали было колебаться в связи с иосифлянским расколом. Архиепископ Иларион сумел собрать до пятнадцати епископов в келлии архимандрита Феофана, где все единодушно постановили сохранять верность Православной Церкви, возглавляемой митрополитом Сергием. "Никакого раскола! - возгласил архиепископ Иларион, - Что бы нам ни стали говорить, будем смотреть на это, как на провокацию!"

По поводу "иосифлянского" раскола архиепископ Иларион писал епископу Виктору (Островидову) и другим лицам. Он резко порицал позицию раскольников и напоминал им о безгласии епископата в синодальные времена, когда перевод на другие кафедры был обычным явлением.

По мнению Владыки, отделение от митрополита Сергия - "преступление, по условиям текущего момента весьма тяжкое."

В конце 1929 года власти решили выслать святителя в Казахстан на вечное поселение. Владыку повезли этапным порядком - от одной пересылочной тюрьмы до другой. По дороге его обокрали и в Петербург привезли в праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы уже больным.

Шестого декабря владыку перевели из тюрьмы в больницу им. Гааза. С высокой температурой он шел по городу, теряя последние силы. У него обнаружили сыпной тиф.

Митрополит Серафим (Чичагов) пытался ему помочь, но это было уже невозможно. Владыка Иларион был без сознания. Незадолго до кончины ему стало легче. Из больницы он писал родственникам: "Я тяжело болен сыпным тифом..., в субботу, 15 декабря, решается моя участь (кризис болезни), вряд ли перенесу."

Когда ему в больнице заявили, что его надо обрить, владыка сказал: "Делайте со мной теперь, что хотите".

По сведениям дочери последнего протодьякона Воскресенского Новодевичьего монастыря М.Ф. Анфимовой, перед смертью его напутствовал и причастил Святых Христовых Таин келейник митрополита Серафима (Чичагова) иеромонах Никандр. Перед смертью к Владыке подошел врач и поспешил заверить, что кризис миновал, на что Владыка ответил: "Как хорошо, теперь мы далеки от..."

Эти были его последние слова слова, слова праведника, ждущего радостной встречи с Богом.

Митрополит Серафим попросил для погребения тело почившего архипастыря. Ночью грубо сколоченный гроб выдали родственникам. Архиепископа Илариона было невозможно узнать. В гробу лежал изможденный старец с обритой головой... Священномученику было 43 года.

Митрополит Серафим принес свое белое облачение, белую митру. По облачении тело владыки положили в другой, лучший гроб.

Власти поставили условие, чтобы не было никакой торжественности отпевания и никаких надгробных речей. Отпевание было в Воскресенском соборе Новодевичьего монастыря. Митрополит Серафим (Чичагов), архиепископ Алексий (Симанский), епископ Амвросий (Либин) и епископ Сергий (Зенкевич) молились в алтаре, а само отпевание совершал епископ Николай (Ярушевич). (По сведениям о. М. Польского, отпевание совершал сам митрополит Серафим). Надгробные речи были запрещены, но владыка Николай прочитал заповеди блаженства так, что все присутствовавшие рыдали.

Каждая из этих заповедей была исполнена святителем, о чем свидетельствует все его житие. И вот, исполнив все назначенное ему от Господа, архиепископ Иларион с сонмом новомучеников и исповедников российских из горних обителей слушал молитву Церкви воинствующей: "Радуйтеся и веселитеся, яко мзда ваша многа на небесех". Похоронили владыку на кладбище Новодевичьего монастыря. Почитание священномученика Илариона началось сразу после его кончины. На отпевание и погребение стихийно пришло несколько тысяч верующих жителей города. Храм не мог вместить и малой части желающих проститься с владыкой. Народом был заполнен весь монастырский двор и прилегающее кладбище. Архипастырь, не проживший в период своего святительского служения и двух лет на свободе, по особому промыслу Божию закончивший свой земной путь именно в северной столице, стал предстателем и молитвенником и за петербургскую паству.

В свои 26 лет будущий священномученик написал, что научился "с особенной любовью и сердечным волнением читать из "помянника" молитву о Церкви: "В первых помяни, Господи, Церковь Твою святую, соборную и апостольскую, юже снабдел еси честною Твоею кровию, и утверди, укрепи, и расшири, умножи, умири, и непреобориму адовы враты во веки сохрани, раздирания церквей утиши, шатания языческая угаси, и ересей восстания скоро разори и искорени, и в ничтоже силою Святаго Твоего Духа обрати".

Движимый этой сыновней любовью к Матери-Церкви, Архиепископ Иларион проходил на земле свой крестный путь исповеднического служения, а ныне ходатайствует перед Престолом Всевышнего о сохранении Русской Православной Церкви непреоборимой адовыми вратами. К нам ныне обращены слова святителя: "Для излечения разъедающих душу русскую ран, необходимо раскаяться в... грехе против Церкви, возвратиться к вере отцов и дать православной Церкви прежнее место в жизни государственной и общественной".

Канонизация архиепископа Илариона как местночтимого святого была совершена 10 мая (27 апреля ст. ст.) 1999 года в московском Сретенском монастыре Святейшим Патриархом Алексием, а общецерковное его прославление состоялось на юбилейном Архиерейском Соборе 2000 года. Вознесем же к нему наше прошение: "Святый священномучениче и исповедниче Иларионе, моли Бога о нас!"

Монахиня Серафима

Со степенью кандидата богословия и оставлен профессорским стипендиатом.

Еще учась в академии, Владимир Алексеевич стал обнаруживать себя как крупнейший русский богослов, сосредоточив свое внимание на историко-догматической апологии девятого члена Символа веры, то есть на раскрытии православного учения о Церкви. В академии им - студентом, а затем преподавателем - были написаны и опубликованы работы: “Христианство или Церковь”, “Гностицизм и Церковь в отношении к Новому Завету”, “О церковности духовной школы и богословской науки”, “О необходимости историко-догматической апологии девятого члена Символа веры”, “Триединство Божества и единство человечества”, “Покаяние в Церкви и покаяние в католичестве” и другие.

Он написал магистерскую диссертацию на тему “Очерки из истории догмата о Церкви”. В конце ноября назначенные рецензенты - профессора С. С. Глаголев и М. Д. Муретов - весьма высоко отозвались о труде автора. В отзыве С. С. Глаголева говорилось: “Такие книги, как книга господина Троицкого, не часто являются на Руси. Появление их есть праздник богословской науки”. Свой отзыв профессор М. Д. Муретов закончил словами: “Если бы от меня зависело, я без всяких колебаний признал бы диссертацию Троицкого вполне достойной не только магистерской, но и докторской степени”. 11 декабря года Владимир Алексеевич успешно защитил диссертацию. 16 января года Святейший Синод утвердил его в звании магистра богословия и в должности доцента. За лучшее магистерское сочинение ему была присуждена премия митрополита Московского Макария.

За год своего архиерейства он отслужил сто сорок две обедни, более ста сорока всенощных и произнес триста тридцать проповедей, и это при том, что в тот год он два месяца проболел тифом, причем месяц ему пришлось пробыть дома безвыходно. Болезнь вызвала осложнение на сердце, и впоследствии при всяком переутомлении это давало о себе знать.

Сообщая о себе, епископ Иларион писал своим близким:

"Совсем потерял свободу. Будто арестант, прикованный к своей тачке, - так и живу. Не только дней нет свободных, нет и часа свободного, когда мог бы я заняться тем, чем хочется, а не тем, что нужно к спеху. Уж хоть бы в Бутырку на отдых взяли. Это единственная доступная нам дача или санаторий. Не знаю, как-то сил еще хватает, хотя нередко и силы падают, и дух оскудевает”. “Лето все прошло в непрерывных разъездах по Москве и по Московской губернии. Ведь и по Москве бывают концы больше десяти верст. Времени совсем не хватает, и все спешишь. Нередко и устаешь. Хорошо еще, что уставши, скоро я отхожу - видно, еще молод".

А за последний месяц опять осложнение жизни: снова арестовали преосвященного Петра , и опять за его стол сел принимать людей, чающих... преимущественно развода. Нет у меня ни утра, ни вечера... Некогда читать, некогда писать, некогда... даже грешить. Ради третьего, может быть, Господь и устраивает мне такую жизнь".

Активная церковная деятельность святителя, его проповеди за богослужениями и помощь патриарху Тихону , его блестящие выступления на диспутах были с раздражением отмечены властями. Владыка Иларион бывал кратковременно под арестом в и годах . 22 марта года епископ Иларион был снова арестован. Его обвинили в том, что он исполнял поручения патриарха, принимал в патриаршем подворье посетителей, приходивших за советом по церковным делам, устраивал диспуты и, обладая большой эрудицией в богословских вопросах, дискредитировал выступавших против него оппонентов-безбожников. 22 июня Коллегия ГПУ постановила выслать епископа на один год в Архангельскую губернию.

Реакция обновленцев была незамедлительной. Через три дня после состоявшегося в Сретенском монастыре богослужения, 9 июля года, Московский епархиальный совет (обновленческий) в составе Леонида (Скобеева) , Иоанникия (Чанцева) , Георгия (Добронравова) и некоторых других подал заявление в ГПУ . В нем говорилось:

“Московский Епархиальный Совет настоящим сообщает, что выступления епископа Илариона (гражданина Владимира Алексеевича Троицкого) во время его служения по храмам Москвы носят явно контрреволюционный и погромный характер; своими выступлениями означенный епископ возбуждает одну часть верующих на другую, в своих речах он ориентируется на самых крайних реакционеров и возбуждает их к активным действиям. В результате его речей в толпе поднимаются разговоры о необходимости восстановления монархии: "одного хозяина нашли, найдем и другого". Приводятся в разговорах цитаты из Апокалипсиса: что вслед за возвращением пастыря должен явиться и князь. Открыто ведутся речи о необходимости погрома евреев и прочее, что первый враг русского народа советская власть, а второй - обновленческое церковное движение. Открыто высказываются ожидания скорого падения власти. В результате его речей происходят столкновения между разными группами, и отрицательные отношения и настроения тихоновской толпы растут с каждым днем, и в ближайшее время можно ожидать уличных столкновений. Считая своим гражданским долгом сообщить о сем Госполитуправлению, Епархиальный Совет обращает внимание на общественную опасность от речей епископа Илариона”.

В тот же день один из руководителей обновленческого движения, священник Владимир Красницкий , написал в ГПУ:

“Усердно прошу обратить внимание на крайне провокаторскую контрреволюционную деятельность тихоновского ассистента Илариона. 6 июля, проповедуя в Сретенском монастыре, он произнес такую погромную речь, что в толпе в ограде и на улице произошли физические столкновения, и дело окончилось арестами.

За пережитые десять дней тихоновцы чрезвычайно обнаглели, держат себя вызывающе и готовы перейти к избиению, и это настроение - определенно погромное и ярко антисоветское - создается им, епископом Иларионом.

Если его явно контрреволюционной деятельности не будет положен предел, то неизбежны общественные беспорядки и избиение церковных обновленцев”.

Текст этой "декларации" совершенно не удовлетворил Тучкова. Переговоры не привели ни к чему. Владыка был непримирим к обновленцам, отказался поддержать григорианский раскол, выставил требования, чтобы новое церковное управление непременно имело благословение Местоблюстителя.

У архиепископа Илариона и у Тучкова почти по всем пунктам были разные взгляды. Владыка предлагал представителям государства сотрудничать с Церковью, но на основании независимости Церкви, на основании положительного роста и духовной силы самой православной паствы, члены которой являются также и гражданами государства и, следовательно, составляют и его силу. Тучков хотел добиться сотрудничества иерархов на основе полного подчинения Церкви государству и в конце концов потребовал прямого осведомительства, как если бы владыка был одним из сотрудников ОГПУ. Тучков желал прежде физического уничтожения своего врага уничтожить его нравственно. Архиепископ ответил на эти предложения резким, категорическим отказом. Видя, что склонить на свою сторону этого выдающегося иерарха не удается, Тучков зло сказал: “Приятно с умным человеком поговорить. А сколько вы имеете срока в Соловках? Три года?! Для Илариона три года! Так мало?!”

26 февраля года архиепископа перевели из отдельной камеры в общую камеру тюрьмы в Коровниках. 15 марта владыка писал родственнице о происшедших в его жизни переменах:

“Есть здесь и плюсы и минусы. Плюсы: более свободная жизнь, неограниченная переписка... Минусы: я потерял свое милое одиночество, а вместе с ним и возможность заниматься так, как занимался раньше. Днем-то у нас еще хорошо: в огромной камере всего шесть человек остается и можно немного почитать и пописать, но вечером собирается целых двадцать человек, и тогда открывается такой дивертисмент, что просто беда. Камера, куда меня поселили, считается лучшей, в ней больше "интеллигенция", но увы! - теперь и интеллигенция мало отличается от дикарей по своим нравам.

Удивительное дело! Никто меня к тюремному заключению не приговаривал, и все-таки я сижу в тюрьме, где сидят все по определенным судебным приговорам. Но... удивляться уже давно перестал. Только почему это все со мной такие фокусы происходят? Ведь никого во всей тюрьме нет без приговора, кроме меня. Все наши прочие спокойно живут в Соловках, а я вот уже на второе место перебираюсь. Что-то еще неожиданного преподнесет мне время? Некоторые основания ждать нового у меня есть, но будет ли это все к добру - не знаю. Вообще у меня образовалась уже привычка к такой ненормальной и нелепой жизни. Как я тебе, помнишь, писал, я не сижу, а живу в тюрьме”.

Отношение владыки к обновленцам и всякого рода раскольникам оставалось непримиримым. И один из обновленческих архиереев, Гервасий Малинин, желая подчеркнуть эту непримиримость ближайшего помощника Патриарха Тихона, писал о нем в обновленческом журнале:

“Я встретился на прогулке по двору в Ярославской тюрьме "Коровники" с архиепископом Иларионом Троицким. Он меня узнал и удивился, зачем я попал в тюрьму. Он мне сказал:

Зачем вы отошли от Патриарха Тихона и нарушили ту клятву, которую вы давали при хиротонии во епископа, что ничего общего не будете иметь с так называемой Живой церковью?

На это я сказал:

Клятвы я не нарушал. С Живой церковью я не имел и не имею ничего общего.

Вы отпали от Церкви, - сказал мне архиепископ Иларион.

Это неправда, а вот вы, тихоновцы, фактически отпали. Восточные патриархи не с вами, а с нами.

Какие мы тихоновцы; что вы треплете имя покойного Святейшего Патриарха Тихона? Мы православные. Восточные патриархи с нами, это я знаю документально, обновленцы врут. Введенский ваш изолгался...

Мне не пришлось с архиепископом Иларионом долго беседовать, потому что я тюремной администрацией был отозван и тут же освобожден из тюрьмы. На прощание мне архиепископ Иларион сказал:

Я скорее сгнию в тюрьме, но своему направлению не изменю...”

1 апреля архиепископу Илариону стало определенно известно, что в ближайшие дни его отправят с этапом на Соловки. Узнав об этом, он писал родным:

"“Это переселение для меня, пожалуй, приятно. Ведь сидеть взаперти мне вовсе не следует. А там куда свободнее. Да и знакомые мне все места-то там. Друзей у меня там масса. С ними охота и повидаться. Вот одно только не особенно приятно, это - путешествие. Пожалуй, до самой Пасхи буду я странствовать до берега, то есть до Попова...

И зачем только меня тащили-то сюда? Пожалуй, и нужно было кое о чем поговорить, и говорили, да видно не очень-то речи мои понравились. Ну, что Бог ни делает, все к лучшему. Надеюсь, что и на этот раз будет именно к лучшему...”

С началом навигации архиепископ Иларион был отправлен на Соловки . В это время там по благословению архиепископа Евгения (Зернова) была написана церковная декларация, которая, по мнению ее составителей, должна была определить положение Православной Церкви в новых исторических условиях, а также взаимоотношения Церкви и государства. Когда владыка прибыл на остров, текст декларации был уже одобрен большинством архиереев. Единомыслен был с ними и архиепископ Иларион, лишь выразил сомнение, не будет ли некорректным поучать заместителя Местоблюстителя митрополита Сергия , но по размышлении согласился, что это послание будет иметь для митрополита значение совета, который он волен принять или нет.

Кроме митрополита Серафима и архиепископа Алексия, в погребении участвовали епископ Амвросий (Либин) Лужский и епископ Сергий (Зенкевич) Лодейнопольский.

Обновленцы не переставали клеветать на вл. Илариона и после его кончины. В журнале "Церковное Обновление " был сделана попытка выставить архиепископа Илариона как сочувствовавшего обновленцам .

Архиепископ Иларион был выдающийся ученый и церковный писатель, один из крупнейших церковных деятелей того времени, богатырь духом и телом, чудесной души человек, наделенный Господом выдающимися богословскими дарованиями, непревзойденный оратор, жизнь свою положивший за Церковь Христову.

Ин тропарь, глас тойже

Святителю Христов Иларионе,/ славо и похвало Церкве Русския,/ разум божественный стяжав,/ пред безбожники Христа дерзновенно исповедал еси,/ Егоже ради страдания претерпевая,/ людем верным возглашал еси:/ без Церкве несть спасения.

Кондак, глас 6

Иларио́не, священному́чениче Христо́в,/ служи́телей гряду́щаго анти́христа не убоя́лся еси́,/ Христа́ му́жески испове́дал еси́,/ за Це́рковь Бо́жию живо́т твой положи́,/ красо́ новому́ченик Росси́йских,/ Руси́ Святы́я похвало́,// ты Це́ркве на́шея сла́ва и утвержде́ние .

Ин кондак, глас 2

Славу мира сего оставив, Христу доблественне последовал еси и, святительское служение восприим, венцем мученичества украсился еси, и ныне, Престолу Божию предстоя, молися, Иларионе, иерарше премудре, спастися душам нашим.

Труды

"О церковности духовной школы и богословской науки". Сергиев Посад, 1912. См. также "Богосл. Вестн.", 1912, ноябрь.
"Триединство Божества и единство человечества". Москва, 1912.
"Христианство или Церковь". Сергиев Посад, 1912 и 1913 гг.
"История Плащаницы". Сергиев Посад, 1913. См. также "Богосл. Вестн.", 1912, февраль-март.
"Наука и Жизнь". Москва, 1913.
"О необходимости историко-догмат. апологии девятого члена Символа Веры". Сергиев Посад, 1913. См. также "Богосл. Вестн.", 1913, февраль.
"Покаяние в Церкви и покаяние в католичестве". Москва, 1913.
"Замечания, поправки и дополнения к Православному догматическому богословию". Прот. Н.П. Малиновского, т. III и IV. Сергиев Посад, 1914.
"Прогресс и преображение". Речь. Сергиев Посад, 1914. См. также "Богосл. Вестн." 1914, октябрь-ноябрь.
"Священное Писание и Церковь". Москва, 1914.
"Единство идеала Христова". Письмо к другу. Сергией Посад, 1915. См. также "Христианин", 1915, январь-февраль.
"Христианства нет без Церкви". Сергиев Посад, 1915.
"Богословие и свобода Церкви". (О задачах освободительной войны в области русского богословия). "Богосл. Вестн." 1915, октябрь, с. 98.
"Проф. Митрофан Дмитриевич Муретов". (Скончался 11 марта 1917 г.) (Некролог). "Богосл. Вестн." 1918, март, с. 5.
"Библиография: на книгу Свящ. Д.В. Рождественского. "Учебное руководство по Св. Писанию", ч. 1, Петроград, 1915. "Богосл. Вестн." 1915, апрель, с. 876.
"Обновление академического храма и пострижение в монашество". (Речь). "Богосл. Вестн." 1913, декабрь, с. 905.
"Покровский академический храм к началу второго??? "Богосл. Вестник"?
"Краеугольный камень". (Мф. 16, 13-18) (Юбилейный сборник). Год издания неизвестен.
Указ. на лит. труд см. "Богосл. Вестн." 1915, X-XI-XII, с. 61, (отчет).
"Единство Церкви и всемирная конференция христианства". "Богосл. Вестн." 1917, январь, с. 1.
"Открытие Всероссийского Церковного Собора". "Богосл. Вестн." 1917, август-сентябрь, с. 275.
"Почему необходимо восстановить патриаршество?" (Речь на Соборе). "Богосл. Вестн." 1917, август-сентябрь.
"Восстановление патриаршества". "Богосл. Вестн." 1917, октябрь, декабрь, с. 418.
"Письмо о Западе". "Христианин", 1915, март-июль.
"Гностицизм и Церковь в отношении к Новому Завету". (Пробная лекция). "Богосл. Вестн." 1911, июль-август, с. 493.
Слово в день празднования 95-й годовщины от основания Московской духовной академии (1 октября 1909 г.). "Богосл. Вестн." 1909, октябрь, с. 399.
"Из академической жизни. Посещение Академии обер-прокурором Св. Синода В.К. Саблером". "Богосл. Вестн." 1911, май, с. 252.
"О церковном употреблении пасхальной еннеакэдекаетириды Анатолия Лаодикийского". "Богосл. Вестн." 1916, январь, с. 48.
В.А. "Понятие о Церкви в противоидейской полемике первых двух веков". "Богосл. Вестн." 1912, май, с. 1, июнь, с. 241.
"Вопрос о Церкви в догматической полемике с донатизмом оптат Милевийский". "Богосл. Вестн." 1912, сентябрь, с. 247.
"Вопрос о Церкви в полемике блаж. Августина против донатистов". "Богосл. Вестн." 1912, октябрь, с. 297.
"Воплощение и смирение". "Моск. Церк. Вед." 1913, № 51-52.
"Воплощение и Церковь". "Моск. Церк. Вед." 1914, № 51-52.
"Пасха Нетления". "Моск. Церк. Вед." 1915, № 12-13.
"Вифлеем и Голгофа". "Отдых Христ." 1916, № 12.
"Грех против Церкви". (Думы об интеллигенции). Петроград, 1916.
"Постное и пост."
Богословие и свобода Церкви: О задачах освободительной войны в области русского богословия. М.: Сардоникс, 2005. 62 с.

Литература

"Церк. Вед." 1913, № 50, с. 561.
"ЖМП" 1935, № 23-24, с. 4.
"Прав. Собес." 1915, сентябрь, с. 105.
"Изв. Каз. Еп." 1913, № 27-28, с. 839, № 30, с. 919.
"ЖМП" 1963, № 3, с. 50.
"Вестн. Св. Син." 1923, № 4, с. 23-24.
"Вестн. русск. студ. христ. движен." Париж, 1930, № 11.
"Именн. список ректор. и инспектор. Дух. Акад. и семинар. на 1917 год", с. 20.
Елевферий митр. "Неделя в Патриархии". Париж, 1933, с. 123-124.
Тодорович Т.П. "К сорокалетию пастырства", т. I, с. 367-368.
Архимандрит Иоанн (Снычев). "Церковные расколы", с. 96-97; 193-194; 315-316; 380-381.

Предшественник: Сильвестр (Братановский) Преемник: Евгений (Решетников) Имя при рождении: Владимир Алексеевич Троицкий Рождение: 13 (25) сентября (1886-09-25 )
село Липицы , Каширский уезд , Тульская губерния Смерть: 28 декабря (1929-12-28 ) (43 года)
Ленинград Принятие священного сана: 2 июня Принятие монашества: 28 марта Епископская хиротония: 25 мая

Архиепи́скоп Иларио́н (в миру - Владимир Алексеевич Троицкий ; 13 (25) сентября , село Липицы , Каширский уезд , Тульская губерния , ныне Серпуховского района Московской области - 28 декабря , Ленинград) - епископ Русской Православной Церкви , архиепископ Верейский. Выдающийся русский богослов, проповедник, духовный писатель.

Семья и детство

Отец - Алексей Петрович Троицкий, сын священника и сам сельский священник.
Братья - Дмитрий, принял монашеский постриг с именем Даниил , позднее был архиепископом Брянским; Алексей, священник в родном селе Липицы, погиб в лагере.
Сёстры - Ольга и София.

Рано изучил церковнославянский язык, в возрасте пяти лет уже читал в храме часы и шестопсалмие .

Образование

Окончил Тульское духовное училище (), Тульскую духовную семинарию (), Московскую духовную академию () со степенью кандидата богословия (тема работы «История догмата о Церкви»). За время учёбы был удостоен премии Московского митрополита Макария за лучшее семестровое сочинение и премии митрополита Московского Иосифа за лучшую кандидатскую работу.

С 1911 года преподавал в академии Священное Писание Нового Завета.

Основные научные работы посвящены учению о церкви. Концепция церкви, предложенная святителем, опирается на Священное Писание и учение святых отцов, причём святоотеческие представления пережиты им изнутри. В большинстве его сочинений можно проследить развитие мысли о церкви как «союзе любви», как организме, мистическом Теле, члены которого объединены общей благодатной жизнью, имя которой - любовь. Считал, что Запад отпал от церкви, что на Западе с 1054 года нет церкви, а отпадение от церкви означало отпадение от Христа - главы церкви и от христианства вообще. Единственной святой, соборной и апостольской церковью является православная церковь, вне которой таинства недействительны. Был убеждённым славянофилом и антизападником. Упрекал русскую интеллигенцию в отрыве от церкви и русских корней, благодаря насаждению западноевропейских культуры, образования и воспитания с петровских времён. Критиковал схоластику в богословии.

Участие в Поместном соборе

Был активным сторонником возрождения Патриаршества. В октябре 1917 года в лекции в Московской духовной академии говорил: «Теперь наступает такое время, что венец патриарший будет венцом не „царским“, а скорее, венцом мученика и исповедника, которому предстоит самоотверженно руководить кораблём Церкви в его плавании по бурным волнам моря житейского».

Весной 1919 года находился в заключении в Бутырской тюрьме .

Смерть, похороны

Был отправлен в Среднюю Азию по этапу - от одной пересылочный тюрьмы к другой. В дороге заразился сыпным тифом , вспыхнувшим среди заключённых. Без вещей (в пути его обокрали), в одном рубище, кишащем насекомыми, в горячке его привезли в Ленинград и поместили в тюрьму. Через день тяжело больной владыка был отправлен в больницу (куда был вынужден идти пешком), где скончался через несколько дней. В бреду говорил: «Вот теперь я совсем свободен!» Врач, присутствовавший при его кончине, был свидетелем того, как владыка благодарил Бога, радуясь близкой встрече с Ним.

Владыка Иларион причислен к лику святых новомучеников и исповедников Российских на Юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви в августе 2000 для общецерковного почитания.

Прославление свт. Илариона продолжалось и за пределами России. 14 января 2006 года, в Германии собиралась группа верующих, которые служили Литургию в честь свт. Илариона. Из этой группы образовалась настоящий приход, который решением Св. Синода Русской Православной Церкви Московского Патриархата от 21 августа 2007, был включен в Берлинско-Германскую епархию . Первый настоятель этого прихода - иеромонах Серафим (Стандхардт), а первая староста София Хейнзе, дальняя родственница свт. Илариона .

Труды

Очерки из истории догмата о Церкви. М., 1997.
Творения священномученика Илариона (Троицкого). В трех томах. М., 2004. В юбилейное издание включены практически все его работы, известные на сегодняшний день. В первый том целиком вошла его диссертация «Очерки из истории догмата о Церкви», второй и третий тома посвящены соответственно богословским и церковно-публицистическим трудам.

Со степенью кандидата богословия и оставлен профессорским стипендиатом.

Сообщая о себе, епископ Иларион писал своим близким:

«Совсем потерял свободу. Будто арестант, прикованный к своей тачке, - так и живу. Не только дней нет свободных, нет и часа свободного, когда мог бы я заняться тем, чем хочется, а не тем, что нужно к спеху. Уж хоть бы в Бутырку на отдых взяли. Это единственная доступная нам дача или санаторий. Не знаю, как-то сил еще хватает, хотя нередко и силы падают, и дух оскудевает”. “Лето все прошло в непрерывных разъездах по Москве и по Московской губернии. Ведь и по Москве бывают концы больше десяти верст. Времени совсем не хватает, и все спешишь. Нередко и устаешь. Хорошо еще, что уставши, скоро я отхожу - видно, еще молод».

А за последний месяц опять осложнение жизни: снова арестовали преосвященного Петра , и опять за его стол сел принимать людей, чающих… преимущественно развода. Нет у меня ни утра, ни вечера… Некогда читать, некогда писать, некогда… даже грешить. Ради третьего, может быть, Господь и устраивает мне такую жизнь».

“Московский Епархиальный Совет настоящим сообщает, что выступления епископа Илариона (гражданина Владимира Алексеевича Троицкого) во время его служения по храмам Москвы носят явно контрреволюционный и погромный характер; своими выступлениями означенный епископ возбуждает одну часть верующих на другую, в своих речах он ориентируется на самых крайних реакционеров и возбуждает их к активным действиям. В результате его речей в толпе поднимаются разговоры о необходимости восстановления монархии: «одного хозяина нашли, найдем и другого». Приводятся в разговорах цитаты из Апокалипсиса: что вслед за возвращением пастыря должен явиться и князь. Открыто ведутся речи о необходимости погрома евреев и прочее, что первый враг русского народа советская власть, а второй - обновленческое церковное движение. Открыто высказываются ожидания скорого падения власти. В результате его речей происходят столкновения между разными группами, и отрицательные отношения и настроения тихоновской толпы растут с каждым днем, и в ближайшее время можно ожидать уличных столкновений. Считая своим гражданским долгом сообщить о сем Госполитуправлению, Епархиальный Совет обращает внимание на общественную опасность от речей епископа Илариона”.

В тот же день один из руководителей обновленческого движения, священник Владимир Красницкий , написал в ГПУ:

Текст этой «декларации» совершенно не удовлетворил Тучкова. Переговоры не привели ни к чему. Владыка был непримирим к обновленцам, отказался поддержать григорианский раскол, выставил требования, чтобы новое церковное управление непременно имело благословение Местоблюстителя.

Владыка Иларион причислен к лику святых новомучеников и исповедников Российских на Юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви в августе для общецерковного почитания.

Молитвы

Тропарь, глас 4

Во́ине Христо́в Иларио́не,/ сла́во и похвало́ Це́ркве Ру́сския,/ пред ги́бнущим ми́ром Христа́ испове́дал еси́,/ кровьми́ твои́ми Це́рковь утверди́ся,/ ра́зум Божестве́нный стяжа́л еси́,/ лю́дем ве́рным возглаша́ше:/ без Це́ркве несть спасе́ния .

Ин тропарь, глас тойже

Кондак, глас 6

Ин кондак, глас 2

Труды

«О церковности духовной школы и богословской науки». Сергиев Посад, 1912. См. также «Богосл. Вестн.», 1912, ноябрь.
«Триединство Божества и единство человечества». Москва, 1912.
«Христианство или Церковь». Сергиев Посад, 1912 и 1913 гг.
«История Плащаницы». Сергиев Посад, 1913. См. также «Богосл. Вестн.», 1912, февраль-март.
«Наука и Жизнь». Москва, 1913.
«О необходимости историко-догмат. апологии девятого члена Символа Веры». Сергиев Посад, 1913. См. также «Богосл. Вестн.», 1913, февраль.
«Покаяние в Церкви и покаяние в католичестве». Москва, 1913.
«Замечания, поправки и дополнения к Православному догматическому богословию». Прот. Н.П. Малиновского, т. III и IV. Сергиев Посад, 1914.
«Прогресс и преображение». Речь. Сергиев Посад, 1914. См. также «Богосл. Вестн.» 1914, октябрь-ноябрь.
«Священное Писание и Церковь». Москва, 1914.
«Единство идеала Христова». Письмо к другу. Сергией Посад, 1915. См. также «Христианин», 1915, январь-февраль.
«Христианства нет без Церкви». Сергиев Посад, 1915.
«Богословие и свобода Церкви». (О задачах освободительной войны в области русского богословия). «Богосл. Вестн.» 1915, октябрь, с. 98.
«Проф. Митрофан Дмитриевич Муретов». (Скончался 11 марта 1917 г.) (Некролог). «Богосл. Вестн.» 1918, март, с. 5.
«Библиография: на книгу Свящ. Д.В. Рождественского. «Учебное руководство по Св. Писанию», ч. 1, Петроград, 1915. «Богосл. Вестн.» 1915, апрель, с. 876.
«Обновление академического храма и пострижение в монашество». (Речь). «Богосл. Вестн.» 1913, декабрь, с. 905.
«Покровский академический храм к началу второго??? «Богосл. Вестник»?
«Краеугольный камень». (Мф. 16, 13-18) (Юбилейный сборник). Год издания неизвестен.
Указ. на лит. труд см. «Богосл. Вестн.» 1915, X-XI-XII, с. 61, (отчет).
«Единство Церкви и всемирная конференция христианства». «Богосл. Вестн.» 1917, январь, с. 1.
«Открытие Всероссийского Церковного Собора». «Богосл. Вестн.» 1917, август-сентябрь, с. 275.
«Почему необходимо восстановить патриаршество?» (Речь на Соборе). «Богосл. Вестн.» 1917, август-сентябрь.
«Восстановление патриаршества». «Богосл. Вестн.» 1917, октябрь, декабрь, с. 418.
«Письмо о Западе». «Христианин», 1915, март-июль.
«Гностицизм и Церковь в отношении к Новому Завету». (Пробная лекция). «Богосл. Вестн.» 1911, июль-август, с. 493.
Слово в день празднования 95-й годовщины от основания Московской духовной академии (1 октября 1909 г.). «Богосл. Вестн.» 1909, октябрь, с. 399.
«Из академической жизни. Посещение Академии обер-прокурором Св. Синода В.К. Саблером». «Богосл. Вестн.» 1911, май, с. 252.
«О церковном употреблении пасхальной еннеакэдекаетириды Анатолия Лаодикийского». «Богосл. Вестн.» 1916, январь, с. 48.
В.А. «Понятие о Церкви в противоидейской полемике первых двух веков». «Богосл. Вестн.» 1912, май, с. 1, июнь, с. 241.
«Вопрос о Церкви в догматической полемике с донатизмом оптат Милевийский». «Богосл. Вестн.» 1912, сентябрь, с. 247.
«Вопрос о Церкви в полемике блаж. Августина против донатистов». «Богосл. Вестн.» 1912, октябрь, с. 297.
«Воплощение и смирение». «Моск. Церк. Вед.» 1913, № 51-52.
«Воплощение и Церковь». «Моск. Церк. Вед.» 1914, № 51-52.
«Пасха Нетления». «Моск. Церк. Вед.» 1915, № 12-13.
«Вифлеем и Голгофа». «Отдых Христ.» 1916, № 12.
«Грех против Церкви». (Думы об интеллигенции). Петроград, 1916.
«Постное и пост.»
Богословие и свобода Церкви: О задачах освободительной войны в области русского богословия. М.: Сардоникс, 2005. 62 с.

Книга 7. Святые Соловецкого архипелага

Глава 11. Поименный Собор соловецких новомучеников XX века

"Не спрашивай у Бога дорогу на небо, ибо Он укажет тебе самую трудную." (Станислав Ежи Лец, писатель, Польша)

"Cсыльный епископат в знак особого уважения избрал святителя Илариона (Троицкого) архипастырем - главой Соловецкого православного духовенства. В Соловках поминали старшего архиерея "Соловецким". Старшим был святитель, именуемый "...Высокопреосвященный Иларион, архиепископ Соловецкий" (Монахиня Серафима)

"Усердно прошу обратить внимание на крайне провокаторскую контрреволюционную деятельность тихоновского ассистента Илариона... проповедуя.., он произнес такую погромную речь, что в толпе в ограде и на улице произошли физические столкновения и дело окончилось арестами. За пережитые десять дней тихоновцы чрезвычайно обнаглели, держат себя вызывающе и готовы перейти к избиению, и это настроение - определенно погромное и ярко антисоветское - создается им, епископом Иларионом. Если его явно контрреволюционной деятельности не будет положен предел, то неизбежны общественные беспорядки и избиение церковных обновленцев". (Священник Владимир Красницкий. Из доноса в ОГПУ. 06 июля 1923 года )

Жизнь до красного переворота

Святитель Иларион (в миру Владимир Троицкий) родился 13.09.1886 года в семье священника Алексея в селе Липицы Каширского уезда Московской губернии. В семье было еще четверо детей - младшие Димитрий, Алексей, Ольга и София.

Святитель Иларион получил превосходное духовное образование: 1900 год - окончание Тульского духовного училища, 1906 - завершение с отличием курса Тульской духовной семинарии и поступление в Московскую духовную академию. В 1910 году Владимир Троицкий заканчивает академию со степенью кандидата богословия и становится профессорским стипендиатом. 11.12.1912 году защищает магистерскую диссертацию, которая была опубликована под названием "Очерки из истории догмата о Церкви" в 1912 году. За студенческие работы он был удостоен двух наград - премии Московского митрополита Макария за лучшее семестровое сочинение и премии митрополита Московского Иосифа за лучшую кандидатскую работу (1910). Диссертация была отмечена премией Московского митрополита Макария в 1912 году.

Научная деятельность для Троицкого была неотделима от подвижничества и церковной жизни: в 1910 году Владимира Троицкого, выпускника академии, оставляют для научной работы и преподавания. Одновременно с присуждением Владимиру Троицкому степени магистра богословия в самом начале 1913 года его утверждают в должности доцента академии по кафедре Нового Завета. В 1913 года Троицкий становится профессором. С академией он был связан до мая 1920 года - времени своего рукоположения во епископа Верейского.

28.03.1913 года Владимир принял монашеский постриг с именем Илариона. 11.04.1913 года Троицкого рукоположили во иеродиакона, 2 июня - во иеромонаха, а 5 июля отец Иларион был возведен в сан архимандрита. Святитель Иларион (Троицкий) был не только прирожденным монахом, ученым и педагогом: Бог в нужный момент призвал его к высшему церковно-общественному служению, его натуре церковного деятеля был присущ святительский размах. Этот новый поворот в его жизненном пути произошел в 1917 году, когда ему пришлось участвовать в Поместном Соборе Русской Церкви.

Святитель Иларион (Троицкий)

Поместный собор русской церкви и роль святителя в восстановлении патриархии

На Собор отец Иларион пришел с идеей необходимости восстановления в Русской Церкви патриаршества. 23 октября Святитель произнес на Соборе свою ставшую знаменитой речь "Почему необходимо восстановить патриаршество?". Сразу после избрания Патриарха архимандрит Иларион становится его секретарем и главным консультантом по богословским вопросам. Перед Патриархом стояла труднейшая задача сохранения Церкви. Во всех контактах с советской властью - при переговорах с Тучковым, встречах с "революционным" духовенством и т. д. - святитель Иларион всегда находился под вражеским ударом, заслоняя собою Патриарха.

Первые аресты

Весной 1919 года архимандрит Иларион был заключен в Бутырскую тюрьму. В мае 1920 года архимандрит Иларион был возведен в святительский сан. После декрета ВЦИК от февраля 1922 года об изъятии церковных ценностей, приведшего к народным волнениям, по стране покатился вал репрессий. В апреле 1922 года был арестован Патриарх Тихон. Еще раньше, 22 марта, оказывается под арестом святитель Иларион, которому выпало на долю разделить крест Патриарха. В июне он высылается на год из Москвы в Архангельск. В июне 1923 года Патриарха Тихона освободили. Главным исполнителем воли Патриарха и его правой рукой стал Иларион, возведенный в архиепископский сан. Святитель еще не знал, что ему уготована участь Соловецкого узника. . Летом 1923 года святитель Иларион совершил беспрецедентное святительское деяние: заново, великим чином освятил престол и собор Сретенского монастыря на улице Большая Лубянка. Этим он показал, что грех и нечестие отступничества от Церкви требуют особого очищения. Молва об этом сразу разнеслась не только по Москве, но и по всей России. Ни лидеры обновленчества, ни чекисты не могли простить святителю Илариону этого поражения. Начальник VI "церковного" отделения СО ГПУ Е.А.Тучков , потребовал начать примирение с обновленческим "архиепископом" Евдокимом Мещерским. Патриарх самым решительным образом отказался. Через несколько дней был арестован архиепископ Иларион, на которого чекист Тучков возложил главную ответственность за провал своей политики.

Тучков Евгений Александрович
(1892-1950?)

Профессиональный провокатор и церковный палач, родился в 1892 г. в деревне Теляково Суздальского уезда Иваново-Вознесенской губернии. Получил четыре класса образования, работал в кондитерской и в кожевенно-обувной мастерской, позднее писарем в тыловых штабах. После революции Евгений Тучков вступил в партию, а в 1918 г. в ВЧК. Некоторое время он работал в Уфе, возглавлял отряд ЧОН, а затем и секретный отдел ГубЧК. С 1922 г. по 1929 г. Тучков руководил секретным 6-м "церковным" отделением ОГПУ. В 1928 г. поступает в МГУ, но проучившись год и не справившись, покиндает университет. Уволен из НКВД СССР в 1939 г. из-за невозможности предоставить работу по данному направлению. Именно эту дату и надо считать датой гибели РПЦ. Расстреливать было уже некого. В 40-е годы Евгений Александрович работал лектором общества "Знание" (с 4-мя классами школы!!). Умер в начале 50-х.

Путь в Соловки только начинается

Владыку осудили на три года концлагерей. 01.01.1924 года он был привезен на пересыльный пункт на Поповом острове, а в июне отправлен на Соловки. На Соловках стали ходить о нем легенды. Мир узнал о нем и благодаря книге "Неугасимая лампада" Бориса Ширяева - бывшего соловецкого узника. Не только Ширяев, но и другие свидетели сообщают о том, что единственное в истории Соловецкого лагеря пасхальное богослужение (1926 год) возглавлял святитель Иларион (Троицкий). По воспоминаниям соловецкого узника священника Павла Чехранова, служба, проведенная святителем Илариона, состоялась втайне от начальства в недостроенной пекарне. Участвовали кроме отца Павла в ней всего два человека - епископ Нектарий (Трезвинский) и архиепископ Иларион (Троицкий). В лагере владыка пользовался огромным почетом. Верующие видели в нем духовного отца, а неверующие - миссионера. Авторитет святителя был так высок, что вскоре сведения о его лагерной деятельности дошли до эмиграции. Благодаря ему, Соловецкий лагерь 20-х годов стал своеобразным духовным очагом.

Святитель Иларион стал одним из автором "Послания Соловецких исповедников" или "Памятной записки соловецких епископов" (27.05-09.06.1925), выразившей волю группы епископов, которая стала как бы негласным церковным собором. "Послание" содержало принципы сосуществования Церкви и безбожной государственной власти; она продолжала линию политики, которую вел Патриарх Тихон. Составители "Послания" заявили о систематических гонениях на Церковь в Советском Союзе и обличили ложь обновленчества. Они призвали к последовательному проведению в жизнь закона об отделении Церкви от государства, о желании Церкви действовать без государственных чиновников.

Cмерть святителя илариона

В конце лета 1925 года святителя перевели из Соловков в ярославскую тюрьму. Через год святителю дали новый трехлетний срок. Весной 1926 года святитель вновь оказывается на Соловках. Осенью 1929 года срок заключения святителя Илариона заканчивался. Однако уже в октябре владыка был сослан на три года в Среднюю Азию. На этапе святитель заразился сыпным тифом, его привезли в ленинградскую тюрьму. Помочь ему было уже невозможно. В бреду священномученик говорил: "Вот теперь я совсем свободен!" Врач, присутствовавший при его кончине, был свидетелем того, как святой благодарил Бога, радуясь близкой встрече с Ним. Он отошел ко Христу со словами: "Как хорошо! Теперь мы далеки от..." Это произошло 15/28 декабря 1929 года.

1924 - 1926. Соловки. Лагерь особого назначения

15 ноября 1923 года архиепископ Иларион был арестован, а 7 декабря комиссия НКВД приговорила его к трем годам заключения на Соловках.

В январе 1924 года архиепископ прибыл на пересыльный пункт на Поповом острове . Здесь его застало известие о смерти Ленина. В то время, когда в Москве опускали в могилу гроб с телом Ленина, заключенные по распоряжению лагерного начальства должны были молча стоять пять минут. Владыка Иларион лежал на нарах, когда посреди барака стоял строй заключенных, среди которых были и священнослужители. "Встаньте, все-таки великий человек, да и влетит вам, если заметят", - убеждали его заключенные. Все кончилось, однако, благополучно, а Владыка, обращаясь к духовенству, сказал: "Подумайте, отцы, что ныне делается в аду: сам Ленин туда явился , бесам какое торжество".

В июне 1924 года после открытия навигации архиепископ Иларион был отправлен на Соловецкий остров; здесь он вязал сети на Филимоновской рыболовной тоне, был лесником, сторожем в Филипповой пустыни. На Филимоновской тоне в десяти километрах от главного Соловецкого лагеря он находился вместе с двумя епископами и несколькими священниками. Об этой своей работе он говорил добродушно: "Все подает Дух Святый: прежде рыбари богословцы показа, а теперь наоборот - богословцы рыбари показа". В лагере он сохранил монашескую нестяжательность, незлобивость и простоту. Он просто отдавал всем все, что у него просили. Ни на какие оскорбления окружающих никогда не отвечал, казалось, не замечая их. Он всегда был мирен и весел, и если даже что и тяготило его, он старался скрыть это за своим благодушием.

Знавшие его в Соловках писали о нем: "Он доступен был всем... с ним легко всем. Самая простая внешность - вот что такое был Владыка. Но за этой заурядной формой веселости можно было постепенно усмотреть детскую чистоту, великую духовную опытность, доброту и милосердие, это сладостное безразличие к материальным благам, истинную веру, подлинное благочестие, высокое нравственное совершенствование. Его обыкновенный вид скрывал от людей внутреннее делание и спасал его самого от лицемерия и тщеславия. Он был решительным врагом всякого лицемерия и показного благочестия. Каждого прибывавшего в Соловецкий лагерь священника Владыка подробно расспрашивал обо всех предшествовавших заключению обстоятельствах.

За что же вас арестовали? - спросил Владыка прибывшего в лагерь игумена одного из монастырей.
- Да служил молебны у себя на дому, когда монастырь закрыли, - ответил тот, - ну, собирался народ, и даже бывали исцеления...
- Ах вот как, даже исцеления бывали... Сколько же вам дали Соловков?
- Три года.
- Ну, это мало, за исцеления надо бы дать больше, советская власть недосмотрела..."

Желая вовлечь архиепископа Илариона в раскол, чекист Тучков распорядился перевезти его из Соловков в Ярославское ГПУ, предоставить ему отдельную камеру, возможность заниматься научной работой, вести деловую переписку и получать любые книги с воли, а тем временем попытаться уговорить его на сотрудничество с ГПУ. 5 июля 1925 года архиепископ Иларион был переведен из Соловецкого лагеря в ярославский политический изолятор. Оказавшись здесь, он писал своей родственнице: "Ты спрашиваешь, когда же кончатся мои мучения? Я отвечу так: мучений я не признаю и не мучаюсь. При моем "стаже" меня ведь тюрьмой не удивишь и не испугаешь. Я уже привык не сидеть в тюрьме, а жить в тюрьме, как ты живешь в своей квартире". Тучков дважды приходил к архиепископу. Первый раз Тучков пришел к нему в камеру, где беседовал о церковных делах и о церковной жизни в настоящий момент. Во второй раз Тучков вызвал архиепископа в тюремную канцелярию и здесь снова завел разговор о церковных событиях последнего времени и предложил освободить архиепископа и возвратить на Московскую кафедру, но с условием, что он поддержит одну из групп духовенства - имелись в виду григорианцы. Все переговоры его с Владыкой не привели ни к чему. Высокопреосвященнейший был непримирим к обновленцам, отказался поддержать григорианский раскол, выставил требования, чтобы новое Церковное Управление непременно имело благословение Местоблюстителя, митрополита Петра, и чтобы в него вошли архиереи, которые имеют на это благословение самого Местоблюстителя. У архиепископа Илариона и Тучкова почти по всем пунктам были разные взгляды. Владыка предлагал государству и его представителям сотрудничать с Церковью, но на основании независимости Церкви, на основании положительного роста и духовной силы самой православной паствы, члены которой являются также и гражданами государства и, следовательно, составляют и его силу. Тучков требовал сотрудничества Церкви и ее иерархов на основе полного подчинения Церкви государству, что явилось бы самоуничтожением и уронило бы авторитет церковных иерархов в глазах верующих. В конце концов Тучков потребовал прямого сотрудничества и осведомительства, как если бы Владыка был одним из сотрудников ГПУ. Тучков желал прежде физического уничтожения своего врага уничтожить его нравственно. Архиепископ ответил на эти предложения резким, категорическим отказом. Видя, что погубить этого выдающегося иерарха не удается, Тучков зло сказал: "Приятно с умным человеком поговорить. А сколько вы имеете срока в Соловках? Три года?! Для Илариона три года! Так мало?!"

26 февраля 1926 года архиепископа перевели из отдельной камеры в общую камеру тюрьмы в Коровниках. 15 марта Владыка писал родственнице о происшедших в его жизни переменах: "Удивительное дело! Никто меня к тюремному заключению не приговаривал, и все-таки я сижу в тюрьме, где сидят все по определенным судебным приговорам. Но... удивляться уже давно перестал. Только почему это все со мной такие фокусы происходят? Ведь никого во всей тюрьме нет без приговора, кроме меня. Все наши прочие спокойно живут в Соловках, а я вот уже на второе место перебираюсь. Что-то еще неожиданного преподнесет мне время?".

1 апреля архиепископу Илариону стало определенно известно, что в ближайшие дни его отправят с этапом на Соловки. Узнав об этом, он писал родным: "Это переселение для меня, пожалуй, приятно. Ведь сидеть взаперти мне вовсе не следует. А там куда свободнее. Да и знакомые мне все места-то там. Друзей у меня там масса. С ними охота и повидаться. Вот одно только не особенно приятно, это - путешествие. Пожалуй, до самой Пасхи буду я странствовать до берега, то есть до Попова... И зачем только меня тащили-то сюда? Пожалуй, и нужно было кое о чем поговорить, и говорили, да видно не очень-то речи мои понравились. Ну, что Бог ни делает, все к лучшему. Надеюсь, что и на этот раз будет именно к лучшему..."

В пересыльный лагерь на Попов остров Владыка прибыл незадолго до Пасхи, здесь нужно было дожидаться начала навигации, когда заключенных переправляли на Соловки. Пасха в лагере для некоторых оказалась удивительной и запомнилась на всю жизнь. Вот как описывает ее священник Павел Чехранов: "Кругом лес, колючая проволока, на высоких столбах будки... Людей нагнали в пункт видимо-невидимо. Вследствие весенней распутицы лесные разработки закончились. И более тысячи человек возвращались обратно в лагерь. А весь лагерь рассчитан на восемьсот человек. Клуб закрылся и переделан под жилое помещение с нарами. В прочих бараках проходы застроены нарами, двойные нары переделаны в тройные - в три этажа. Даже в привилегированном канцелярском бараке теперь двойные нары, и вместо шестидесяти человек стало там сто двадцать. Кипятку сплошь и рядом не отпускалось, так как все котлы занимались под обед и ужин.

С началом навигации архиепископ Иларион был отправлен на Соловки. В это время здесь по благословению архиепископа Евгения (Зернова) была написана церковная декларация, которая, по мнению ее составителей, определяла положение Православной Церкви в новых исторических условиях, а также взаимоотношения Церкви и государства. Когда архиепископ Иларион прибыл на остров, текст декларации был уже прочитан и одобрен большинством архиереев. Единомыслен был с ними и Владыка, лишь выразил сомнение, не будет ли некорректным поучать заместителя Местоблюстителя митрополита Сергия, но по размышлении согласился, что это послание будет иметь для митрополита значение совета, который он волен будет принять или нет.

О своей встрече с архиепископом Иларионом в этот период жизни Олег Волков в своих воспоминаниях писал: "Иногда Георгий уводил меня к архиепископу Илариону, поселенному в Филипповской пустыни, в верстах трех от монастыря. Числился он там сторожем. Георгий уверял, что даже лагерное начальство поневоле относилось с уважением к этому выдающемуся человеку и разрешало ему жить уединенно и в покое. Преосвященный встречал нас радушно. В простоте его обращения было приятие людей и понимание жизни. Даже любовь к ней. Любовь аскета, почитавшего радости ее ниспосланными свыше. Мы подошли к его руке, он благословил нас и тут же, как бы стирая всякую грань между архиепископом и мирянами, прихватил за плечи и повлек к столу. И был так непринужден... что забывалось о его учености и исключительности, выдвинувших его на одно из первых мест среди тогдашних православных иерархов. Мне были знакомы места под Серпуховом, откуда был родом владыка Иларион. Он загорался, вспоминая юность. Потом неизбежно переходил... к суждениям о церковных делах России.

Надо верить, что Церковь устоит, - говорил он. - Без этой веры жить нельзя. Пусть сохранятся хоть крошечные, еле светящиеся огоньки - когда-нибудь от них все пойдет вновь. Без Христа люди пожрут друг друга. Это понимал даже Вольтер... Я вот зиму тут прожил, когда и дня не бывает - потемки круглые сутки. Выйдешь на крыльцо - кругом лес, тишина, мрак. Словно конца им нет, словно пусто везде и глухо... Но "чем ночь темней, тем ярче звезды..." Хорошие это строки. А как там дальше - вы должны помнить. Мне, монаху, впору Писание знать".

Святитель Иларион (Троицкий) на Соловках и на иконе.

1926 - 1929. Cоловки. "На повторительный курс остался"

В ноябре заканчивался трехлетний срок заключения архиепископа, и перед концом навигации он был перевезен с острова на материк. 19 ноября 1926 года Особое совещание при Коллегии ОГПУ приговорило Владыку к трем годам заключения на Соловках. Его обвинили в том, что он разгласил содержание разговоров с Тучковым. Прибыв на Соловки, Владыка шутил: "На повторительный курс остался". Осенью 1927 года началось новое смятение, отчасти связанное с публикацией декларации митрополита Сергия . Архиепископ Иларион, отличавшийся большой выдержкой и мудростью, обладая широким историческим кругозором, собрал в "келью" архимандрита Феофана полтора десятка епископов, некоторые из которых стали соблазняться происходящим на воле смятением, и убедил святителей ни при каких условиях не идти на раскол. "Никакого раскола! - сказал он. - Что бы нам ни стали говорить, будем смотреть на это, как на провокацию!"

Пошел новый трехлетний срок, снова пришлось переживать зиму на Соловках. Хотя и вместе с архиереями-друзьями, такими, как архиепископ Херсонский Прокопий (Титов), а все же в неволе. Родственнице архиепископ в это время писал: "Меня хоть никто дедушкой не называет. Однако иной раз случалось, что стариком назовут, и то странно слышать. Меня больно уж борода выдает - поседела, как неведомо что. Однако душа, чувствуется, еще не постарела. Интересы в ней всякие живут и рождаются. Интересы эти приходится удовлетворять чтением, потому что для настоящих занятий нет, понятно, соответствующих условий. Часто является досадливая мысль: вот если бы иметь столько свободы от работ и столько досуга в академической обстановке! Но подосадуешь, подосадуешь, да тем и ограничишься. А раскроешь книгу посерьезней - оказывается, далеко не всегда ее можно читать - внимание рассеивается тем, что окружает и что вовсе неинтересно. С внешней стороны жизнь моя сравнительно сносная - голоден не бываю, в квартире не мерзну, одеться имею во что (хотя нередко так одет, что и ты бы не узнала), поговорить есть с кем, забот на душе почти никаких. Видишь, сколько преимуществ имею! Но, конечно, долгонько зажился я на Белом море... Выкинут я стихийно на далекий остров. Но сожаления я стараюсь не растравливать в душе моей, на окружающее стараюсь не обращать внимания, а жизнь наполнять тем, чем можно. И так за долгие годы привык и живу не тужу. На лучшее не надеюсь, от худшего не отрекаюсь. Какова есть о мне воля Божия - так пусть и будет".

Незадолго до окончания срока и выезда с Соловков архиепископ писал родным: "Дожил я уже до осени и этого года. Только осень у нас прямо удивительная - доселе нет ни холода, ни снега: иной раз дождичек сыплет и сыплет, а иной раз и сухо станет. А в прошлые годы в это время всегда ходил по льду озера. 15 ноября исполняется пять лет, как я странствую, - если, конечно, считать, что лето 23-го года я жил сколько-нибудь оседло (а это весьма сомнительно). Сейчас я переживаю не вполне приятное состояние полной неизвестности: уеду ли я отсюда или опять останусь. Если уеду, то скоро, но сменяю ли я в этом последнем случае ястреба на кукушку - тоже неизвестно. Словом, внутри у меня неизвестность и неопределенность. Чего пожелать самому себе - тоже не знаю. Ведь в иных отношениях у нас здесь лучше вашего, да и прижился за долгие годы. Только душа просит нового..."

14 октября 1929 года Особое совещание при Коллегии ОГПУ приговорило архиепископа к трем годам ссылки в Казахстан. Самое мучительное было в том, что теперь от Белого моря через всю страну до самых южных границ он должен был проехать этапным порядком, многократно оставаясь на неопределенный срок в пересыльных тюрьмах. По сравнению с тем, что ему предстояло теперь, Соловки были отдыхом."

Соловецкие Святые

Соловецкие новомученики:
Александр Крылов Алексий (Буй) Алексий Воробьев Амвросий (Либин) Арсений Троицкий Василий Измайлов Василий (Козырев) Василий Надеждин Владимир Введенский Владимир Преображенский