(Пятаев Михаил Максимович, Куминов Иван Иванович, +28.02.1930)
Священномученик Михаил родился в 1891 году в селе Мачкасы Кузнецкого округа Пензенской губернии в семье крестьянина Максима Пятаева. Окончив сельскую школу, он учился в Москве, а затем переехал в Саратов, где преподавал русский язык и литературу. В Саратове он познакомился со своей будущей женой Евфросинией Фроловной. Она происходила из рода саратовских купцов Ивановых, которые имели баржи и возили товары по Волге. Отец Евфросинии был правил строгих, образование дал только сыновьям, а дочерей приучал к домашней работе, полагая, что для них лучше будет как следует научиться воспитывать детей и вести хозяйство.
В то время императорское правительство, развивая реформы премьер-министра Столыпина, весьма энергично занималось вопросами переселения русских крестьян на восток, на малозаселенные земли Сибири. Вместе с крестьянами в Сибирь переезжали священники, учителя, врачи и ремесленники. Всем изъявившим желание переселиться правительство оказывало материальную помощь. Так Михаил Пятаев с семьей оказался в городе Омске. Первое время он продолжал преподавать, но затем принял решение посвятить свою жизнь служению Господу. В 1917 году Михаил Максимович поступил псаломщиком в Крестовоздвиженский собор города Омска, чтобы впоследствии, если на то будет воля Божия, быть рукоположенным и в сан священника.
Началась беспощадная гражданская война. В 1918 году город заняли красные. Отступники от веры, красногвардейцы, въехали в собор на лошадях и принялись крушить все, что попадалось под руку.
Вскоре после этих событий в этом соборе в 1918 году архиепископ Сильвестр (Ольшевский) рукоположил Михаила Максимовича в сан диакона. До 1921 года диакон Михаил служил в Омске, а затем попросил правящего архиерея перевести его на службу в село, так как с большой семьей ему стало трудно здесь прокормиться, и он был переведен в Богоявленский храм села Малокрасноярка. Место было глухое, отдаленное от больших городов и железных дорог, но люди здесь были благочестивы и богаты; в самом селе жили несколько купеческих семей. Перед приходом в село красногвардейцев главы семейств уехали, чтобы не подвергнуться расправе. Из всех купцов остался дома только Василий Севастьянов. Многие советовали и ему скрыться, но он отвечал: «Зачем я буду бежать из своего родного села!» Занявшие село красногвардейцы арестовали его, поставили перед ним его жену и детей и на их глазах отрубили Василию голову на плахе.
В 1923 году диакон Михаил Пятаев был рукоположен во священника. Отец Михаил с большой любовью относился к своему приходу. Для бедняков он совершал крещения, венчания, отпевания бесплатно. Люди стали ездить к нему из других приходов – и не столько уже из-за бесплатных треб, сколько потому, что полюбился им ревностный и образованный пастырь, который всегда был готов прийти на помощь всякому страждущему. Если кто из прихожан побогаче жертвовал, он отдавал эти приношения беднякам. Многие из нищей братии находили у него поддержку и пропитание. Для этой цели он сам ловил рыбу и большую ее часть раздавал беднякам и нищим.
Однажды, наловив рыбы, он заморозил ее, сложил в мешок и поставил его в сенях. Вдруг слышит – из сеней доносится какой-то подозрительный шум. Выйдя, отец Михаил увидел, что двое нищих, утащив мешок, дерутся за рыбу. Застигнутые врасплох, они испугались, и один из них сказал:
– Отец Михаил, прости.
– Да уж ладно, Вася, прощаю, но так нельзя делать, это ведь грех, я вам так дам.
Священник завел нищих в комнату и сказал жене:
– Они замерзли, давай-ка налей им щей, покорми их.
Евфросиния Фроловна поставила на стол щи, другую еду и накормила их.
Священномученик Иоанн родился в 1865 году в селе Куликовском Тюкалинского округа Тобольской губернии в семье крестьянина Ивана Куминова. В 1877 году семья переехала в Омск. Здесь Иван Иванович окончил учительскую семинарию и, пройдя испытание при Омской классической гимназии, был назначен инспектором народных училищ Тарского округа. В этой должности он прослужил до 1922 года, когда был рукоположен во священника. Служил отец Иоанн в храмах Омской епархии, в 1928 году он был направлен в Богоявленский храм в село Малокрасноярку.
Подошел к концу 1929 год. В Сибири началась коллективизация и связанные с нею аресты и высылка крестьянских семей, а вместе с ними и аресты духовенства. Всего семь лет прошло со времени изъятия церковных ценностей в 1922 году, а уже поднималось новое гонение на Церковь.
В начале 1930 года в канцелярию Малокраснояркского районного административного отдела пришел староста Богоявленского храма Петр Бородин и принес прошение – разрешить крестный ход на «иордань» 19 января в праздник Крещения Господня, как это бывало всегда. Заявление было написано не по форме. Делопроизводитель районного административного отдела дал образец, как должно быть написано подобное заявление.
– Я в этом деле ничего не понимаю, – сказал Бородин, – пусть приходит священник.
Через некоторое время в канцелярию пришел отец Михаил. Делопроизводитель объяснил священнику, как пишутся подобные заявления в соответствии с инструкцией, опубликованной в бюллетене НКВД.
– Дайте мне этот бюллетень, чтобы переписать инструкцию о правах и обязанностях религиозных объединений, чтобы нам руководствоваться законом, – попросил отец Михаил.
– Возьмите, а как спишете инструкцию, так верните. А есть ли у вас номер газеты «Известия», где было опубликовано постановление ВЦИК и СНК о религиозных объединениях? – спросил делопроизводитель.
– «Известия» мы сами получаем, – ответил отец Михаил.
– Если сумеете быстро заполнить, то подайте их для перерегистрации общины к 10 января, – сказал делопроизводитель.
Отец Михаил стал просить присутствовавшего при разговоре начальника административного отдела, чтобы тот разрешил провести 5 января собрание членов общины для перевыборов. Начальник дал согласие и сам вызвался сообщить в сельсовет, чтобы оттуда прислали на собрание своего представителя.
– А как быть, если члены сельсовета будут препятствовать проведению общего собрания, которое разрешено постановлением ВЦИК? – спросил священник.
– Всякий, кто хочет провести общее собрание, должен спросить разрешение сельсовета, на территории которого предполагается проводить собрание. Если сельсовет разрешит, то он пришлет своего представителя и можно будет собрание провести, а если не разрешит, так, значит, на это есть причины и собрание проводить нельзя, – ответил делопроизводитель.
– А как по закону должна производиться регистрация членов общины? – спросил отец Михаил.
– Вы можете объявить о ней на собрании, которое будете устраивать, а также вывесить объявление в храме.
В тот же день часа через три отец Михаил вернул бюллетень, сказав, что инструкцию переписал, а все остальные постановления ВЦИК, опубликованные в газетах, ему хорошо известны.
3 января к Дорофею Гришманову, бывшему когда-то членом церковного совета, пришел Тимофей Мелехов и принес списки верующих для перерегистрации общины, сказав, что их дал ему отец Михаил. Мелехов предложил взять кого-нибудь пограмотней из твердо верующих и обойти со списком село. Вместо этого Гришманов пошел в сельсовет и заявил о том, что 3 января в село Большеречье ночью приезжал священник Михаил Пятаев и без ведома сельсовета послал граждан для производства какой-то регистрации.
5 января членами сельсовета в соответствии с этим сообщением был составлен акт: «Усматривая поповские ночные визиты подозрительными в связи с коллективизацией, а также без ведома сельсовета, постановили составить настоящий акт для передачи в административный отдел на предмет расследования и привлечения к ответственности».
Праздничное Рождественское богослужение в Богоявленском храме совершал священник Иоанн Куминов, а отец Михаил регентовал на клиросе. По окончании литургии отец Иоанн произнес проповедь, в которой, в частности, призвал молодых людей и их родителей чаще посещать церковь и молиться Богу. «Посылайте своих детей в церковь, и пусть они там молятся Богу. Не слушайте, кто вам что говорит, вас и так задавили непосильными налогами и теперь агитируют и хотят ввести в заблуждение». Услышав эти слова, отец Михаил почувствовал, что может произойти недоброе. В обстановке гонений власти за одно неосторожное слово могли арестовать священников и закрыть церковь. Наверняка в храме есть люди, которые приукрасят и разнесут по селу это слово. Так оно и случилось.
Прихожанка Дарья Баркова, выйдя из храма, стала всем говорить, будто отец Иоанн произнес антисоветскую проповедь, сказал, что «вас советская власть задавила непосильными налогами, вас одурманивают, ваших детей не пускают в церковь и в школах не учат божественному, не верьте, что вам говорят советские работники, они вам затуманивают головы». Женщины убеждали ее не распускать по селу подобных слухов, иначе священников могут арестовать, но та не унималась. Впоследствии, вызванная на допрос, она лжесвидетельствовала о священнике, сказав, что «Куминов систематически занимается антисоветской агитацией». После праздника Рождества уполномоченный ОГПУ принялся допрашивать крестьян. Большинство из них отказались лгать на священников. Показания давали председатели сельсовета и колхоза и их жены.
Отец Михаил по всему видел, что власти собираются его арестовать. У него был друг детства, который работал в московской милиции. Когда новая власть прочно утвердилась как власть антихристианская, преследующая Православную Церковь, он написал священнику: «Михаил, мне очень жаль... ты был учителем, а теперь стал священником. Не подумай дурного, я тебе это говорю не потому, что плохо отношусь к духовенству, но сейчас неподходящее для священнослужителей время. Я тебе предлагаю приехать в Москву и снова поступить на работу учителем. Я помогу тебе устроиться на работу и найти жилье». За два дня до ареста священника его жена, Евфросиния, напомнила ему об этом письме и сказала: – Давай-ка собирайся и уезжай. Тебе написал тогда твой друг, послушайся теперь его совета. – Нет, Евфросиния, – сказал отец Михаил, – я никуда не уеду, я дал присягу. Как я могу изменить Богу и народу? Никогда! Я знаю, что иду на верную смерть, но такова воля Божия! А ты детей всех вырастишь и с Божьей помощью воспитаешь, никого не растеряешь.
– А детей-то сколько!.. – всплеснула руками жена. (В это время у отца Михаила и Евфросинии Фроловны было семеро детей, восьмой ребенок – дочь Юлия – родилась уже после расстрела отца).
– Ну что же сделаешь, воспитаешь... с Божьей помощью.
Священников арестовали вскоре после праздника Рождества Христова и отправили в тюрьму в город Каинск. В тюрьме подследственных жестоко пытали. У живых людей клещами вырывали зубы с золотыми коронками, беспощадно били, так что у многих заключенных были выбиты все зубы и поломаны ребра. Следователь ОГПУ на допросах безжалостно избивал священников, а однажды с издевкой приказал надзирателям вылить на отца Михаила содержимое параши. Однако, несмотря на мучения, пастыри отказались лжесвидетельствовать, как того требовал следователь, заставлявший их подписаться под показаниями, что священники и члены церковного совета занимались организацией крестьян на борьбу с колхозами и советской властью.
Отец Михаил, отвечая на вопросы следователя, сказал: «В селе Малокрасноярка я служу с 1921 года. Сначала был диаконом, а с 1923 года был рукоположен в священника... Второй священник, Иоанн Куминов, служит с 1928 года. За время моей с Куминовым службы мы нигде и ни в чем противозаконном не участвовали. Исполняли только свой религиозный долг... Во время богослужений я проповедовал исключительно по Божественному Писанию. Священник Куминов проповедует чаще, но также только по духовным книгам, а о власти и о проводимых ею мероприятиях никогда не говорит. Он просто призывал молящихся и молодежь по-христиански молиться Богу и находить время для этого, ходить по праздникам в церковь».
Священник Иоанн Куминов на допросе сказал: «В Рождественский праздник мной была сказана в церкви проповедь верующим, которая была посвящена исключительно Рождеству Христа, но к этому было добавлено о трезвой жизни верующих, о том, чтобы они чаще ходили в церковь. Как мы смотрим по-христиански – шесть дней работай, а седьмой посвящается Богу. В конце проповеди я призывал повиноваться законам; каких-либо антисоветских высказываний я не допускал... Против коллективизации нигде никому ничего не говорил».
7 февраля 1930 года заключенных священников ознакомили с постановлением о предъявлении обвинения. В нем было написано: «Означенные граждане изобличаются в том, что на почве органической ненависти к советской власти, ее мероприятиям, проводимым на селе, и используя свое положение священнослужителей Пятаев и Куминов использовали религиозные предрассудки несознательного крестьянства и при поддержке зажиточной части деревни проводили контрреволюционную деятельность на срыв мероприятий, запугивая крестьян провокационными слухами о близком падении советской власти, якобы на основании “Писания Божия”. В конце декабря 1929 года на общем собрании граждан единогласно было принято – записаться в коллектив. Член группы, священник Пятаев, на второй день обходом индивидуально каждого хозяйства проводит якобы запись в общество верующих, между тем как следствием установлено – последний проводил агитацию против сплошной коллективизации села».
Прочитав обвинение, отец Михаил написал: «Виновным себя не признаю. Был в объезде сел в течение двух суток. Списки на запись верующих составлял по словесному распоряжению милиции для перерегистрации церковной общины. К отцу Иоанну Куминову ездил на квартиру только по своим церковным делам».
Священник Иоанн Куминов, прочитав обвинение, написал: «Виновным по предъявленному мне обвинению себя не признаю. Дополняю, что накануне ареста слышал разговор про Баркову, которая говорила в отношении проповеди, что я говорил в ней законам не подчиняться и власть не признавать, а я говорил наоборот. Не знаю, из чего исходила Дарья Баркова, искажая мою проповедь, так как церковь она посещала...»
21 февраля тройка ОГПУ приговорила священников Михаила Пятаева и Иоанна Куминова к расстрелу, а их семьи к ссылке на север.
28 февраля отцу Михаилу дали свидание со старшей дочерью Анной, приехавшей в Каинск. Свидание было через решетку. Священник попросил:
– Анна, дай мне свою косу.
Она протянула ему через решетку косу, и вся коса у нее была потом мокрая от слез.
– Папа, что ты плачешь? – спросила она.
– Мне очень тяжело, потому что вас так много и вы остаетесь одни.
В эту ночь Анна увидела во сне, как Божия Матерь причащает из золотого потира отца Михаила. Проснулась она с мыслью, что отец будет освобожден. Радостная поспешила она в тюрьму с передачей.
– Пятаев? – переспросил надзиратель. – Да он сегодня ночью расстрелян.
Священники Михаил Пятаев и Иоанн Куминов были расстреляны 28 февраля 1930 года и погребены в безвестной общей могиле в городе Каинске.
о. Михаил Пятаев, о. Иоанн Куминов.
Священномученика иерея Николая
(Морковин Николай Петрович, +28.02.1938)
Священномученик Николай родился 15 мая 1889 года в селе Ильгощи Кашинского уезда Тверской губернии в семье псаломщика Петра Морковина. В 1913 году он окончил Тверскую Духовную семинарию и женился на девице Марии. Впоследствии у них родилось шестеро детей. В 1913 году Николай Петрович был рукоположен во священника ко храму в селе Петровском Кимрского уезда, затем, уже после революции, он был переведен ко храму в селе Лосево Горицкого района. В 1929 году священник с женой были арестованы по обвинению в отказе «от выполнения... общегосударственных заданий» и в сопротивлении «представителям власти при исполнении ими возложенных на них законом обязанностей» и отправлены в ссылку в Вологодскую область.
Отец Николай так описал все происшедшее в письме к брату-священнику: «Непрерывная и усиленная работа ради насущного хлеба для себя и деток-сирот сильно пошатнула мое былое богатырское здоровье. Но благодарим Господа Бога, что наши страдания и старания поддержать многочисленную семью были не напрасны. Наша защита от холода и голода семьи имела благие последствия, каковые вы увидите из нижеследующих строк сего письма. Экстренная постройка своего небольшого дома 8 на 8 аршин с двором, омшаника и бани, обучение двух старших дочерей Юлии и Нины в городе Кашине в школе 2-й ступени, усиленные налоги и недород хлеба из-за недостатка удобрения от одной только лошади (единственную корову пришлось продать, и два года были при такой многочисленной семье без коровы) привели нас к несостоятельности уплатить большие налоги, что и привело к задолженности государству. Ясно, что за дом было взято и продано все движимое имущество, вплоть до поросенка, единственной живой вещи для питания без коровы. Обнищание заставило взять из школы 2-й ступени сначала старшую дочь Юлию, а затем вторую, Нину, не доучив по году, то есть они прошли восемь групп. И вот в последний год моего жительства на родине я решил посеять побольше льняного семени и им заплатить в недостаток хлеба. Вот это-то семя и было роковым для нас. Оно попало под опись и подлежало по закону изъятию за недоимок, чего мы не предполагали. При этом попала под опись и моя зимняя ватная ряска, единственная надежда дочерей на пальто. Вот эти-то вещи мы с женой и решили не отдавать ради защиты детей.
Я-то определенно шел на это, ибо меня заранее и давно приговорили к аресту. Маня же не предполагала, что с ней так поступят и оторвут ее от шести детей. Но в действительности оказалось не то. На первых порах была картина ужасная, но впоследствии картина изменилась в лучшую сторону. Мой личный трагизм пастырской деятельности и тот материально-социальный лабиринт, какой переживает современный лишенец при многочисленной семье, решился сам по себе. Отсутствие родителей-лишенцев повлияло в лучшую сторону для детей. Старшая дочь Юлия восстанавливается в правах голоса. Все имущество и земля целиком остаются за детьми, и в заключение они причисляются к беднякам. И для меня присутствие жены на первых порах необходимо, как для человека, не бывавшего в жизненных перевертках. И так я и жена попали за неуплату налога и неотдачу описанного имущества. У нас было два суда. Первый суд осудил меня на шесть месяцев ссылки, а Маню на шесть месяцев принудительных работ, а второй меня – на пять лет, а жену – на два года ссылки. Я арестован с первого суда, то есть 1 ноября, а жена со второго суда, когда я сидел в тюрьме города Кашина, где она меня и догнала. Из Кашина до Москвы ехали в одном вагоне. В Москве были четверо суток, а потом ехали на машине до Котласа. В Кашине мы были назначены в разные районы...»
Первое время отец Николай и его супруга находились в разных концах Вологодской области, что угнетало обоих. Опытные люди научили их, как написать начальству, чтобы добиться разрешения отбывать ссылку вместе. Первые хлопоты не увенчались успехом, и отец Николай решил подать заявление начальнику милиции в Великом Устюге о переводе жены к нему и отправился на почту, чтобы купить бумагу и конверты. Когда он вышел с почты, то услышал, что, как ему показалось, как бы во сне кто его кличет: «Коля, Коля». Он обернулся и не поверил глазам – это была его жена Мария. Оказывается, она уже давно искала его и прошла со всеми вещами более ста пятидесяти верст пешком, и вот встретила его на улице.
Отец Николай писал своему старшему брату-священнику, отцу Леониду, и его супруге Елене: «Дорогой брат-крестный и Лена, здравствуйте! Письмо ваше мы получили 9 октября сего года, которому я был так рад, что не мог удержаться от слез, заплакал. Его я получил, придя только что из Пинюга в барак, без Мани, она осталась в Пинюге получить свой инвалидный паек (15 фунтов муки на месяц). От избытка чувств и мыслей не знаю, что вам и писать. Начну с того, что я потерял надежду иметь хотя письменную связь со своими кровными родными, и в том числе и с тобой, дорогой крестный. Больше этого, стал иметь обиду за то, что все родные меня забыли за время нашего пребывания на чужбине, ни от кого строчки-весточки. По приезде моем на чужбину, когда еще с Маней находились врозь, без копейки денег и куска хлеба, я писал всем родным, знакомым и своим духовным чадам воззвания о материальной и моральной поддержке, но в ответ на мой буквально вопль ни от кого ничего...
Из первых строк твоего письма видно, что ты от меня писем не получал и истинного положения моих дел не знаешь. Кончается срок отбывания на чужбине не мой, а Мани, а мне еще нужно отбывать три года, так что, дорогой крестный, бывают такие грустные минуты, что теряешь надежду, что вернешься домой и увидишь своих бедных деток-сирот, и такие тяжелые минуты стали часто повторяться ввиду близкого отъезда домой истинного содруга в жизни, Мани, которой нужно честь отдать, что крест свой перенесла почти безболезненно. Она жива, здорова и в полном разуме и памяти, только лишь получила болезнь “порок сердца”, по признанию медиков. Лично я думал, что она не перенесет такой, кажется по нашему человеческому разумению, тяжелый крест, но тут к месту слова Святого Писания, что каждому верующему в Него, то есть в Бога, крест дается по силам и каждому человеку, имеющему веру хотя с зерно горчичное, все возможно. Вот как раз она-то, благодаря Божьему Промыслу о нас и добрым людям, искру еще сохранила...
Скажу пока немного о себе. Мы, я и Маня, живем вместе. Она осуждена на два года, а я на пять лет. За все время моего пребывания на чужбине я прошел следующие специальности: семь месяцев ремонтного рабочего на пути железной дороги, полгода лесорубом, пять месяцев счетовод и второй месяц опять лесоруб. Живем в настоящее время в лесу в предбаннике, в девяти верстах от станции Пинюг. Пилим с Маней двухметровые дрова для углежжения. Зарабатываем рубля два-три в день, продовольствие получаем по 3-й категории, то есть 1 рубль 70 копеек выработки. Выдают кило двести печеного хлеба, круп 120 грамм и сахару 18 грамм... В общем, пока работать можно и кормиться...
Прости меня, дорогой крестный, за мою обиду на тебя, что ты забыл в трудную минуту. Теперь я стал богач, но не тем преходящим, что гниет и тлеет, а тем, что остается смертным до гробовой доски, то есть богатством жизни духовной. За время пребывания в исправительных домах и чужбине приходилось самоуглубляться и искать причину страданий, и я всегда приходил к заключению, что причина – это наше “я”. Вот со слезами на глазах кончаю сие письмо...
Дорогие родные брат-крестный с Леной и племянничек Вася с женой, здравствуйте!
Крестный, твое письмо второе я получил 2 января 1932 года, за которое весьма благодарю... От души жалею брата Шуру и его супругу с семьей. Но, чтобы смягчить чувство грусти о переживаемом и этим самым поддержать дух бодрости, из своего личного опыта обращаю свой взор на общий… плач и рыдания ныне живущих на Руси граждан, даже вольных. Наше личное горе и потеря большей части материальных благ есть капля бушующего житейского моря. А в таком случае более чем когда-либо сознаешь необходимость верного крепкого корабля – это веры в Промысл Божий, ведущий нас ко спасению, сознанию нашей предыдущей прежней жизни. И вот когда проанализируешь свою прошедшую жизнь, в особенности в сане иерея Божия, то приходишь к заключению, что это по делам нашим. Жалею брата Шуру больше и потому, что его здоровье слабо, но, с другой стороны, утешаешься тем, что у него, как говорится, золотые руки, то есть он знаком с некоторыми ремеслами, как-то: столярничество и тому подобное. А это в ссылке весьма важно. Некоторые в ссылке устраиваются не хуже, чем дома. Нам, служителям культа (оставшимся верными ему), только везде презрение, хотя и нужда в технических работниках. Мои товарищи по работе в конторе по счетоводству давно получают уже по 100 рублей жалованья, а я, как верный страж Церкви Христовой, перекидываюсь с одной работы на другую. Но все-таки имел возможность уделять малую толику и своим деткам. Я вполне убедился, что “Бог сира и вдову приемлет”. Им Бог дал разум жить самостоятельно. По последним письмам известно, что две дочери, Юля и Нина, в школьных работниках, а старший сын Николай, пятнадцати лет, остался дома за хозяина и хозяйку: сам все делает, стряпает и прочее. Интересно, какое правовое положение будет Манино? Домой она отправилась 19 декабря, в самый Николин день в шесть часов вечера... Теперь она уже дома, в своем родном уголке, среди деток. Как она сейчас счастлива!.. Теперь я один, и не успела уехать Маня, как перемена – с месячного оклада сняли и назначили возчиком лесоматериала. Работа сдельная, с кубометра. Расценки дешевые, не больше рубля в день. С отъездом Мани деньгами издержался, даже влез в долги. А как раз сейчас возчиков снабжают всем необходимым: бельем, одеждой и обувью. Нужно выкупать, а денег нет. Дорогой крестный и племянничек Вася, если это возможно для вас, то пришлите, сколько можете, деньжонок, хотя даже взаимообразно, до летнего сезона, когда заработок бывает больше. Письмо я получил вечером, а пишу ночью и спешу, а поэтому пишу небрежно, а потому прости. После работы на холоде сон одолевает...
Крестник Николай
Дорогой братец-крестный Леня и племянничек Вася со чадами, здравствуйте! Посылку и письмо получил, за что приношу глубокую благодарность. Дорогой крестный, как дорога, как ценна твоя, сознаю, может и не по силам, помощь материальная, а также весточка от кровно родного человека в чужом краю, если бы ты знал! Я даже не знаю, чем, когда и буду ли иметь возможность тебя отблагодарить.
Живу в очень неблагополучном положении, а в особенности в гигиеническом. Живу в бараке на верхних нарах. Людно, грязно, темно и заработок неважный, около одного рубля в день. Продовольствие по заработку, а поэтому питание скудное. В настоящее время есть еще немного картофеля, а то один, один и один хлеб и тот в недостаточном количестве. Из дома что-то давно нет никаких известий. Почему, не знаю. Одно письмо Маня прислала только что по приезде домой. Вожу сейчас лес на станцию Пинюг. Работа не тяжела, но не интересна в оплате труда. Погода сейчас здесь морозная. Морозы выше 30 градусов, но здесь они не так страшны, как у нас, ибо лесно...»
По окончании срока ссылки в августе 1933 года, отец Николай вернулся в Тверскую область. Архиепископ Тверской Фаддей (Успенский) направил его служить в Вознесенский храм в село Вознесенье Кашинского района, где отец Николай прослужил до своего последнего ареста. Он был арестован 16 февраля 1938 года и заключен в тюрьму в городе Кашине.
В самый день его ареста был допрошен дежурный свидетель, родом из села Вознесенье, который показал: «В ноябре 1937 года на территории сельсовета священник организовывал и проводил кружковые нелегальные занятия с активными церковницами женщинами, читал им религиозную литературу, призывал их не ходить на собрания сельсоветов и колхозов по проработке положения о выборах в Верховный Совет. В июле 1936 года при размещении государственного займа среди населения я вызвал в сельсовет попа Морковина и, как председатель сельсовета, предложил ему подписаться на государственный заем. Морковин подписаться отказался и сказал: “Распространяйте его среди колхозников, а я подписывать не буду. Меня и без займа ограбила советская власть, сделала нищим”. Стараясь разъяснить ему неправильность его взглядов, я сказал, что по новой конституции СССР все граждане являются равноправными, а поэтому и вы можете принять участие в подписке на заем. На это Морковин мне ответил: “О равноправии сейчас говорить рано. Советская власть издает законы не для проведения в жизнь, а для обмана населения. Я в вашу конституцию не верю”».
– Вы обвиняетесь в систематическом проведении вами среди колхозников контрреволюционной агитации, в сознательном противодействии проработке и изучению новой сталинской конституции СССР и положения о выборах в Верховный Совет СССР. Признаете себя в этом виновным?
– Предъявленное мне обвинение я отрицаю и виновным себя в нем не признаю, – ответил священник.
На этом допросы и само следствие были закончены. 26 февраля 1938 года тройка НКВД приговорила отца Николая к расстрелу. Священник Николай Морковин был расстрелян 28 февраля 1938 года и погребен в безвестной общей могиле.
По материалам сайта Регионального Общественного Фонда ПАМЯТЬ МУЧЕНИКОВ И ИСПОВЕДНИКОВ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ.
Страница новомученика в Базе данных ПСТГУ: о. Николай Морковин.
Священномучеников иерея Алексия и диакона Симеона
(Никитский Алексей Михайлович, Кулямин Семен Федорович, +28.02.1938)
Священномученики Алексий и Симеон служили – один священником, а другой диаконом – в Троицкой церкви в поселке Удельное Раменского района Московской области и были арестованы во время беспощадных гонений на Русскую Православную Церковь в 1937–1938 годах.
Священномученик Алексий родился 6 марта 1891 года в селе Михалево Бронницкого уезда Московской губернии в семье священника, служившего в храме Рождества Христова, Михаила Павловича Никитского. В 1902 году Алексей окончил земскую трехклассную школу в Михалеве, в 1906 году – Донское духовное училище, а в 1912 году – Московскую Духовную семинарию и был назначен учителем второклассной школы при фабрике на станции Балашиха Нижегородской железной дороги. В 1913 году скончался его отец, и в 1914 году Алексей Михайлович был рукоположен во священника на его место ко храму Рождества Христова в селе Михалеве.
С приходом советской власти отец Алексий был мобилизован в тыловое ополчение Красной армии и отправлен в Бронницы в конный корпус, где его обязанностью было следить за лошадьми. Затем он был определен на должность конторщика в строительный отряд, а позже – телефонистом на Ходынку, где было расположено тогда управление по снабжению воздушного флота. В 1921 году отец Алексий был демобилизован и подал прошение архиерею о принятии его священником в Московскую епархию, и с марта 1922 года стал служить в Троицком храме в поселке Удельное. В 1929 году власти потребовали от священника, как лишенца, оставить дом, в котором он жил, и ему пришлось переселиться в поселок Быково к дочери, а в его доме поселили восемнадцатилетнюю женщину с мужем. Через несколько дней после того, как священнику было приказано выселиться из дома, он зашел на свой бывший участок, выкопал куст жасмина и посадил на участке дочери, у которой теперь жил, что было впоследствии ему поставлено в вину.
Священномученик Симеон родился 1 сентября 1874 года в селе Ротмирово Владимирского уезда Владимирской губернии (После революции Собинский район Ивановской области) в семье крестьянина Федора Кулямина; одиннадцати лет Семен поступил на текстильную фабрику учеником, а затем около двадцати восьми лет работал садовником у фабриканта Лосева. В 1921 году он поступил псаломщиком в Троицкую церковь в поселке Удельное, а в 1925 году был рукоположен во диакона к этой церкви.
В 1934 году в поселке стал жить ушедший по преклонному возрасту на покой митрополит Серафим (Чичагов), и весь причт Троицкой церкви в великие праздники приходил к нему домой служить молебны, поскольку сам владыка по состоянию здоровья не мог посещать храм.
20 ноября 1937 года митрополит Серафим был арестован и 11 декабря 1937 года расстрелян. 26 января 1938 года сотрудники НКВД арестовали священника Алексия Никитского и диакона Симеона Кулямина; они были заключены в Таганскую тюрьму в Москве, и их сразу же стали допрашивать.
– Скажите, Никитский, с кем вы имеете знакомства и ваши связи со знакомыми?
– Я, проживая в поселке Быково, ни с кем из посторонних лиц знакомство не вел, кроме как с родственниками.
– Бывают ли у вас церковные собрания, если бывают, то кто ими руководит?
– Собрания у нас бывают очень редко, и то в церкви, руководят собраниями выборные лица из верующих, последнее собрание было летом 1937 года, на котором были выборы двадцатки.
– Следствию известно, что вы 2 мая 1937 года собирались на квартире митрополита Чичагова, где обсуждали контрреволюционные вопросы. Какие вопросы вы обсуждали и с кем?
– Я действительно 2 мая 1937 года был на квартире митрополита в поселке Удельное, но я был приглашен, чтобы отслужить молебен, со мной были Львов, Жуков и Кулямин, из посторонних у Чичагова никого не было. После молебна я выпил стакан чая, и мы все разошлись по своим квартирам. Никаких разговоров у нас не было, и контрреволюционные вопросы в отношении мероприятий советской власти и партии мы не обсуждали. Митрополит Чичагов на Рождество и на Пасху всегда приглашал нас отслужить у него на квартире молебен, так как он стар и церковь посещать не может.
– Следствие располагает данными, что вы, будучи священником удельнинской церкви, вели контрреволюционную агитацию среди верующих против мероприятий советской власти и партии, в частности против налогов и займов... Признаете вы себя виновным в данном предъявленном вам обвинении?
– Я никакой контрреволюционной агитации среди верующих против мероприятий советской власти не вел и против налогов и займов не выступал... В предъявленном мне обвинении виновным себя не признаю.
– Что еще вы можете сказать в свое оправдание?
– Я, будучи священником удельнинской церкви, только выполнял свои обязанности как священник.
Были вызваны свидетели, которые дали показания, необходимые следователю, в частности, была допрошена хозяйка дома, принадлежавшего раньше священнику; она показала, что священник дня через три-четыре после того, как был из дома выселен, в отсутствие хозяев «поломал и выдрал всю зелень около нашей террасы, сделал он это с целью как бы мести нам и советской власти».
Сразу же после ареста был допрошен и диакон Симеон.
– Дайте подробные показания, в чем выражалась взаимная связь церковников поселка Удельное? – спросил его следователь.
– Совместная служба в удельнинской церкви сблизила меня со священниками... митрополитом Чичаговым, а также с активными церковницами... Взаимная связь выражалась в том, что мы как наиболее религиозно-убежденные верующие люди прилагали все усилия к тому, чтобы сохранить удельнинскую церковь, не допустить ее закрытия и распространять среди населения религиозные убеждения.
– Следствию известно, что вы совместно с другими церковниками удельнинской церкви 2 мая 1937 года на квартире митрополита Чичагова принимали участие в проводимом собрании по обсуждению сталинской конституции.
– Да, я действительно 2 мая 1937 года был на квартире митрополита Чичагова, со мной еще были три человека... Все мы собрались по приглашению митрополита Чичагова и у него на квартире служили пасхальный молебен, собрания никакого на квартире не проводилось, сталинская конституция нами не обсуждалась.
– Вы говорите, что 2 мая 1937 года на квартире Чичагова собрание по обсуждению сталинской конституции не проводилось, тогда где вы проводили собрание по обсуждению сталинской конституции и кто принимал в этом участие?
– Я лично в собрании по обсуждению сталинской конституции участия не принимал, и где проводилось собрание церковников удельнинской церкви по обсуждению конституции, не знаю.
– Дайте показания о вашей контрреволюционной деятельности.
– Я контрреволюционной деятельности не проводил и не провожу, а также никакой агитацией против советской власти не занимался.
7 февраля 1938 года следствие по обвинению священника и диакона было завершено, и 16 февраля 1938 года они были приговорены к расстрелу. Священник Алексий Никитский и диакон Симеон Кулямин были расстреляны 28 февраля 1938 года и погребены в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой.
По материалам сайта Регионального Общественного Фонда ПАМЯТЬ МУЧЕНИКОВ И ИСПОВЕДНИКОВ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ.
Страницы новомучеников в Базе данных ПСТГУ: о. Алексий Никитский, о. диакон Симеон Кулямин.
Священномученика иерея Алексия
(Смирнов Алексей Петрович, +28.02.1938)
Священномученик Алексий родился в 1867 году в селе Гремячево Веневского уезда Тульской губернии в семье псаломщика Петра Смирнова. Когда Алексею исполнилось семь лет, умер отец и его взял на воспитание дед, служивший псаломщиком в одном из храмов Москвы.
В 1890 году Алексей Петрович окончил Московскую Духовную семинарию и был рукоположен во священника ко храму Рождества Христова в селе Филатово Лучинской волости Звенигородского уезда, здесь он прослужил сорок три года. Храм на этом месте был известен еще с древних времен и разорен в Смутное время. Последнее здание каменной церкви было построено в середине ХVIII столетия. В начале ХХ века усадьбой, расположенной рядом с храмом, владела Анна Тимофеевна Карпова, урожденная Морозова, вдова русского историка Геннадия Федоровича Карпова. Она была почетным членом Общества истории и древностей Российских и в память о муже учредила премию за лучшие исторические работы. Частым гостем в Филатове был художник Василий Поленов. Анна Тимофеевна совместно с братом, Сергеем Тимофеевичем Морозовым, директором Никольской мануфактуры и основателем Кустарного музея в Москве, выстроила школу, которую назвала именем своего отца. Таковы были соседи по селу и некоторые из прихожан отца Алексия.
Незадолго перед арестом отец Алексий стал служить и в расположенном неподалеку храме в честь Казанской иконы Божией Матери в селе Глебово Истринского района. В 1924 году отец Алексий был награжден наперсным крестом, в 1929-м – возведен в сан протоиерея, в 1933-м – награжден крестом с украшениями.
Местные власти попытались закрыть храм – поначалу с помощью «экономических» средств. В связи с этим 8 сентября 1928 года церковный совет храма обратился к верующим с письменной просьбой: «помочь нашему священнику в необходимом предмете, в хлебе, ввиду отказа ему в выдаче пайка, в самом необходимом для существования жизни. Граждане, просим помочь нашему священнику зерном ржи или мукой...»
В январе 1937 года церковный совет в очередной раз обратился с просьбой к прихожанам: «Обращаемся к вам с просьбой пожертвовать от трех рублей и выше на свою мать – филатовскую церковь, так как на днях получили из Истринского РИКа два извещения на налог: земельная рента в сумме 140 рублей и страховка в сумме 246 рублей. Церковных денег нет на уплату налога такой большой суммы. Просим срочно оказать свое усердие, ибо срок платы короток, вносить 25 января 1937 года».
Едва начался 1938 год, как отцу Алексию предложили уплатить следующий налог, причем на год вперед, и священник обратился с письмом к прихожанам: «Дорогие прихожане... Извещаю вас, что меня на 1938 год обложили культурным и подоходным налогом в сумме пять тысяч восемьсот пять рублей... Прошу, добрые граждане, оказать помощь в сумме пяти рублей с домохозяина».
4 февраля 1938 года сотрудники НКВД, собираясь арестовать священника, допросили свидетелей, и те показали о нем: «Антисоветский человек! Среди населения ведет разговор против советской власти. Ходит по домам, собирает подати для уплаты налога за 1938 год. Ведет агитацию, что советская власть разрешила религию... а... церкви ломают, превращают их неизвестно во что. Придет время, будет обратно религия, коммунистов не будет... Партия и правительство под руководством Сталина неправильно уничтожают религию, которая совершенно не мешает, сажают в тюрьмы невинных людей».
16 февраля 1938 год протоиерей Алексий был арестован и заключен в тюрьму в городе Волоколамске.
– Кого вы знаете из бывших кулаков, попов, полиции, жандармов? – спросил его следователь.
– Раньше знал и попов, и кулаков, а теперь их нет, все умершие, – ответил священник.
– Следствие располагает данными, что вы в феврале 1938 года собирали деньги с крестьян по три и по пять рублей с каждого дома на уплату подоходного налога и говорили, что советская власть обложила непосильным налогом с целью закрыть церковь.
– Действительно, деньги я с крестьян собирал и говорил, что советская власть наложила непосильный налог и хочет закрыть церковь.
– Обнаруженную при обыске у вас церковную литературу вы распространяли среди крестьян?
– Церковной литературой пользовался сам и раздавал крестьянам, которые посещали церковь.
– Вы в ноябре 1937 года говорили среди крестьян, что неразборчивое руководство Сталина привело всех в болото, из которого никому не выйти, страна катится в болото?
– Я говорил в ноябре 1937 года среди крестьян, что руководство Сталина привело всех в болото.
23 февраля 1938 года тройка НКВД приговорила отца Алексия к расстрелу. Протоиерей Алексий Смирнов был расстрелян 28 февраля 1938 года и погребен в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой.
По материалам сайта Регионального Общественного Фонда ПАМЯТЬ МУЧЕНИКОВ И ИСПОВЕДНИКОВ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ.
о. Алексий Смирнов.
Преподобномученика иеромонаха Петра
(Козлов Павел Федорович, +28.02.1938)
(даем информацию по Церковному Календарю, хотя в Базе указано, что правильнее считать, что монашеским именем новомученика было Павел, а мирским Петр)
Преподобномученик Петр (в миру Павел Федорович Козлов) родился 24 июня 1879 года в деревне Зуево Зубцовского уезда Тверской губернии в семье крестьян Федора и Марии. Павел с детства мечтал стать монахом; по достижении двадцатилетнего возраста он оставил родителей, крестьянское хозяйство и поступил послушником в Нилову пустынь. Через некоторое время он принял постриг с именем Петр.
В России произошла революция, началось время гонений, но монах Петр, выбрав крест церковного служения, пожелал стать священником и был рукоположен в сан иеромонаха.
В середине двадцатых годов власти закрыли Нилову пустынь, и иеромонах Петр стал служить в приходском храме. В 1930 году, воспользовавшись тем, что он не смог вовремя уплатить налоги, власти приговорили его к пяти годам ссылки, которую он отбывал в городе Енисейске. Наученный в монастыре всякому делу, о. Петр зарабатывал на жизнь починкой сапог, пилкой и колкой дров. Чувствуя, что слабеет здоровьем, он подал властям заявление о сокращении срока ссылки по состоянию здоровья и по прошествии четырех лет получил разрешение вернуться на родину.
В 1935 году владыка Фаддей направил его служить в храм села Борки Зубцовского района, где о. Петр прослужил до 19 февраля 1938 года, когда был арестован и заключен в тюрьму города Зубцова.
В день ареста следователь допросил священника и секретаря сельсовета.
Секретарь сельсовета показал, что священник рассказывал ему, каковы были условия заключения, о том, что в лагере процветает воровство и что кормят заключенных очистками от картофеля. В 1937 году при уплате налогов за церковь он говорил, что большевики берут налоги и с колхозников, и с церкви, хотя говорят, что Церковь отделена от государства. Говорят одно, а делают другое. Говорил, что раньше крестьяне работали на барина, а сейчас хуже чем барщина: колхознику не дают отдохнуть, он работает целый день, а получать ничего не получает.
На допросе следователь спросил иеромонаха Петра:
Следствию известно, что вы систематически занимались контрреволюционной антисоветской агитацией среди населения, направленной на подрыв экономической мощи колхозов и советской власти. Говорили, что жить теперь тяжело, все большевики забрали, налогами задавили и так далее. Признаете себя в этом виновным?
– Я виновным себя в этом не признаю, так как антисоветской агитацией не занимался и данных слов никому не говорил.
– Следствию известно, что летом 1937 года вы говорили, что вот, при советской власти ничего не стало. Что вы можете на это сказать?
– Я данных слов не говорил и виновным себя в этом не признаю.
– Следствию известно, что в декабре 1937 года, во время выборов в Верховный совет СССР, вы говорили: "а что нам выбирать, мы их не знаем..."
– Действительно, я был на предвыборном собрании и говорил, что не знаю, за кого голосовать, так как газет я не читал, а больше ничего я не говорил.
– Следствию известно, что во время подписки на заем укрепления обороны страны вы говорили, что сколько ни подписывайся, у большевиков ничего не будет.
– Я таких слов не говорил.
На этом допрос был закончен, закончено и само следствие. 26 февраля Тройка НКВД приговорила иеромонаха Петра к расстрелу. Он был расстрелян через день - 28 февраля 1938 года.
По материалам сайта Регионального Общественного Фонда ПАМЯТЬ МУЧЕНИКОВ И ИСПОВЕДНИКОВ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ.
Страница новомученика в Базе данных ПСТГУ: иеромонах Петр (Козлов).
Преподобномученицы Софии
(Селиверстова София Панфиловна, +28.02.1938)
Преподобномученица София родилась 17 сентября 1871 года в селе Изноира Сердобского уезда Саратовской губернии в семье крестьянина Памфила Селиверстова. Когда Софии исполнилось десять лет, семью постигло несчастье – умерла мать, и отец девочки отдал ее в приют в селе Краюшкино, который существовал в то время при женской общине, преобразованной затем в монастырь. В приюте она прожила до двадцати лет, а затем уехала в Санкт-Петербург, поступила в прислуги и одновременно обучалась на дому рисованию. В этом искусстве София достигла заметных успехов.
В 1898 году София встретилась со знакомой монахиней, которая к тому времени уже двадцать два года подвизалась в Страстном монастыре в Москве, и та порекомендовала ее монастырю. Здесь послушанием Софии стало обучение монахинь рисованию.
В 1921 году София была лишена избирательных прав за то, что жила в монастыре, хотя и не была монахиней. Впоследствии, в 1933 году, она обратилась с жалобой во ВЦИК и была в правах восстановлена.
В 1926 году Страстной монастырь был закрыт, и София с тремя монахинями отремонтировали себе под жилье подвальное помещение в доме на Тихвинской улице, где и прожили до ноября 1937 года, когда сотрудники НКВД арестовали монахинь. Хотели арестовать и Софию, но ее в это время не оказалось дома.
В феврале 1938 года осведомители, жившие в этом же доме, направили в НКВД донесение, будто София говорила: «Честных тружеников большевики ссылают и всех пересажали по тюрьмам, а у руководства власти поставили мошенников и лодырей. Но это всё нам Бог послал за грехи. За нас теперь больше всех приходится страдать нашим защитникам – священникам, на которых сейчас идет гонение». Они написали, что такие контрреволюционные разговоры София ведет среди окружающих открыто и на одном из сборищ монахинь говорила: «Выпустили конституцию, в которой говорится, что совершение религиозных обрядов допускается свободно, а на самом деле нам теперь приходится собираться в подвальных помещениях, чтобы никто не знал».
Вызванные на допрос осведомители подтвердили свои показания и в качестве свидетелей.
22 февраля 1938 года послушница София была арестована и заключена под стражу в 13-е отделение милиции города Москвы. На следующий день она была допрошена.
– На одном из сборищ арестованных монахинь вы говорили, что честных тружеников большевики ссылают и всех пересажали по тюрьмам, а у руководства власти поставили мошенников и лодырей и что священникам приходится страдать, на них сейчас гонение. Признаете ли вы себя в этом виновной? – спросил следователь.
– Не признаю. Никакой контрреволюционной деятельности я не вела.
– До ареста в 1937 году монахиня Страстного монастыря Павлова, жившая вместе с вами, проводила контрреволюционную агитацию, говоря, что в колхозах умирают с голода, и вы в этом разговоре ее поддержали. В момент процесса над бандой троцкистов вы сожалели, что их расстреляли, и при этом высказывали антисоветские настроения, что невинные люди погибают. Признаете ли себя в этом виновной?
– Таких разговоров я не слышала от Павловой. Сожаления по поводу расстрела банды троцкистов не высказывала и виновной себя не признаю.
На этом допрос был закончен. 25 февраля Тройка НКВД приговорила ее к расстрелу. Послушница София была расстреляна 28 февраля 1938 года и погребена в общей безвестной могиле на полигоне Бутово под Москвой.
По материалам сайта Регионального Общественного Фонда
Священномученик
Николай Морковин
Священномученик Николай родился 15 мая 1889 года в селе Ильгощи Кашинского уезда Тверской губернии в семье псаломщика Петра Морковина. В 1913 году он окончил Тверскую Духовную семинарию и женился на девице Марии. Впоследствии у них родилось шестеро детей. В 1913 году Николай Петрович был рукоположен во священника ко храму в селе Петровском Кимрского уезда, затем, уже после революции, он был переведен ко храму в селе Лосево Горицкого района. В 1929 году священник с женой были арестованы по обвинению в отказе «от выполнения… общегосударственных заданий» и в сопротивлении «представителям власти при исполнении ими возложенных на них законом обязанностей» и отправлены в ссылку в Вологодскую область.
Отец Николай так описал все происшедшее в письме к брату-священнику: «Непрерывная и усиленная работа ради насущного хлеба для себя и деток-сирот сильно пошатнула мое былое богатырское здоровье. Но благодарим Господа Бога, что наши страдания и старания поддержать многочисленную семью были не напрасны. Наша защита от холода и голода семьи имела благие последствия, каковые вы увидите из нижеследующих строк сего письма. Экстренная постройка своего небольшого дома 8 на 8 аршин с двором, омшаника и бани, обучение двух старших дочерей Юлии и Нины в городе Кашине в школе 2-й ступени, усиленные налоги и недород хлеба из-за недостатка удобрения от одной только лошади (единственную корову пришлось продать, и два года были при такой многочисленной семье без коровы) привели нас к несостоятельности уплатить большие налоги, что и привело к задолженности государству. Ясно, что за дом было взято и продано все движимое имущество, вплоть до поросенка, единственной живой вещи для питания без коровы. Обнищание заставило взять из школы 2-й ступени сначала старшую дочь Юлию, а затем вторую, Нину, не доучив по году, то есть они прошли восемь групп. И вот в последний год моего жительства на родине я решил посеять побольше льняного семени и им заплатить в недостаток хлеба. Вот это-то семя и было роковым для нас. Оно попало под опись и подлежало по закону изъятию за недоимок, чего мы не предполагали. При этом попала под опись и моя зимняя ватная ряска, единственная надежда дочерей на пальто. Вот эти-то вещи мы с женой и решили не отдавать ради защиты детей.
Я-то определенно шел на это, ибо меня заранее и давно приговорили к аресту. Маня же не предполагала, что с ней так поступят и оторвут ее от шести детей. Но в действительности оказалось не то. На первых порах была картина ужасная, но впоследствии картина изменилась в лучшую сторону. Мой личный трагизм пастырской деятельности и тот материально-социальный лабиринт, какой переживает современный лишенец при многочисленной семье, решился сам по себе. Отсутствие родителей-лишенцев повлияло в лучшую сторону для детей. Старшая дочь Юлия восстанавливается в правах голоса. Все имущество и земля целиком остаются за детьми, и в заключение они причисляются к беднякам. И для меня присутствие жены на первых порах необходимо, как для человека, не бывавшего в жизненных перевертках. И так я и жена попали за неуплату налога и неотдачу описанного имущества. У нас было два суда. Первый суд осудил меня на шесть месяцев ссылки, а Маню на шесть месяцев принудительных работ, а второй меня – на пять лет, а жену – на два года ссылки. Я арестован с первого суда, то есть 1 ноября, а жена со второго суда, когда я сидел в тюрьме города Кашина, где она меня и догнала. Из Кашина до Москвы ехали в одном вагоне. В Москве были четверо суток, а потом ехали на машине до Котласа. В Кашине мы были назначены в разные районы…»
Первое время отец Николай и его супруга находились в разных концах Вологодской области, что угнетало обоих. Опытные люди научили их, как написать начальству, чтобы добиться разрешения отбывать ссылку вместе. Первые хлопоты не увенчались успехом, и отец Николай решил подать заявление начальнику милиции в Великом Устюге о переводе жены к нему и отправился на почту, чтобы купить бумагу и конверты. Когда он вышел с почты, то услышал, что, как ему показалось, как бы во сне кто его кличет: «Коля, Коля». Он обернулся и не поверил глазам – это была его жена Мария. Оказывается, она уже давно искала его и прошла со всеми вещами более ста пятидесяти верст пешком, и вот встретила его на улице.
Отец Николай писал своему старшему брату-священнику, отцу Леониду, и его супруге Елене: «Дорогой брат-крестный и Лена, здравствуйте! Письмо ваше мы получили 9 октября сего года, которому я был так рад, что не мог удержаться от слез, заплакал. Его я получил, придя только что из Пинюга в барак, без Мани, она осталась в Пинюге получить свой инвалидный паек (15 фунтов муки на месяц). От избытка чувств и мыслей не знаю, что вам и писать. Начну с того, что я потерял надежду иметь хотя письменную связь со своими кровными родными, и в том числе и с тобой, дорогой крестный. Больше этого, стал иметь обиду за то, что все родные меня забыли за время нашего пребывания на чужбине, ни от кого строчки-весточки. По приезде моем на чужбину, когда еще с Маней находились врозь, без копейки денег и куска хлеба, я писал всем родным, знакомым и своим духовным чадам воззвания о материальной и моральной поддержке, но в ответ на мой буквально вопль ни от кого ничего…
Из первых строк твоего письма видно, что ты от меня писем не получал и истинного положения моих дел не знаешь. Кончается срок отбывания на чужбине не мой, а Мани, а мне еще нужно отбывать три года, так что, дорогой крестный, бывают такие грустные минуты, что теряешь надежду, что вернешься домой и увидишь своих бедных деток-сирот, и такие тяжелые минуты стали часто повторяться ввиду близкого отъезда домой истинного содруга в жизни, Мани, которой нужно честь отдать, что крест свой перенесла почти безболезненно. Она жива, здорова и в полном разуме и памяти, только лишь получила болезнь “порок сердца”, по признанию медиков. Лично я думал, что она не перенесет такой, кажется по нашему человеческому разумению, тяжелый крест, но тут к месту слова Святого Писания, что каждому верующему в Него, то есть в Бога, крест дается по силам и каждому человеку, имеющему веру хотя с зерно горчичное, все возможно. Вот как раз она-то, благодаря Божьему Промыслу о нас и добрым людям, искру еще сохранила…
Скажу пока немного о себе. Мы, я и Маня, живем вместе. Она осуждена на два года, а я на пять лет. За все время моего пребывания на чужбине я прошел следующие специальности: семь месяцев ремонтного рабочего на пути железной дороги, полгода лесорубом, пять месяцев счетовод и второй месяц опять лесоруб. Живем в настоящее время в лесу в предбаннике, в девяти верстах от станции Пинюг. Пилим с Маней двухметровые дрова для углежжения. Зарабатываем рубля два-три в день, продовольствие получаем по 3-й категории, то есть 1 рубль 70 копеек выработки. Выдают кило двести печеного хлеба, круп 120 грамм и сахару 18 грамм… В общем, пока работать можно и кормиться…
Прости меня, дорогой крестный, за мою обиду на тебя, что ты забыл в трудную минуту. Теперь я стал богач, но не тем преходящим, что гниет и тлеет, а тем, что остается смертным до гробовой доски, то есть богатством жизни духовной. За время пребывания в исправительных домах и чужбине приходилось самоуглубляться и искать причину страданий, и я всегда приходил к заключению, что причина – это наше “я”. Вот со слезами на глазах кончаю сие письмо…
Дорогие родные брат-крестный с Леной и племянничек Вася с женой, здравствуйте!
Крестный, твое письмо второе я получил 2 января 1932 года, за которое весьма благодарю… От души жалею брата Шуру и его супругу с семьей. Но, чтобы смягчить чувство грусти о переживаемом и этим самым поддержать дух бодрости, из своего личного опыта обращаю свой взор на общий… плач и рыдания ныне живущих на Руси граждан, даже вольных. Наше личное горе и потеря большей части материальных благ есть капля бушующего житейского моря. А в таком случае более чем когда-либо сознаешь необходимость верного крепкого корабля – это веры в Промысл Божий, ведущий нас ко спасению, сознанию нашей предыдущей прежней жизни. И вот когда проанализируешь свою прошедшую жизнь, в особенности в сане иерея Божия, то приходишь к заключению, что это по делам нашим. Жалею брата Шуру больше и потому, что его здоровье слабо, но, с другой стороны, утешаешься тем, что у него, как говорится, золотые руки, то есть он знаком с некоторыми ремеслами, как-то: столярничество и тому подобное. А это в ссылке весьма важно. Некоторые в ссылке устраиваются не хуже, чем дома. Нам, служителям культа (оставшимся верными ему), только везде презрение, хотя и нужда в технических работниках. Мои товарищи по работе в конторе по счетоводству давно получают уже по 100 рублей жалованья, а я, как верный страж Церкви Христовой, перекидываюсь с одной работы на другую. Но все-таки имел возможность уделять малую толику и своим деткам. Я вполне убедился, что “Бог сира и вдову приемлет”. Им Бог дал разум жить самостоятельно. По последним письмам известно, что две дочери, Юля и Нина, в школьных работниках, а старший сын Николай, пятнадцати лет, остался дома за хозяина и хозяйку: сам все делает, стряпает и прочее. Интересно, какое правовое положение будет Манино? Домой она отправилась 19 декабря, в самый Николин день в шесть часов вечера… Теперь она уже дома, в своем родном уголке, среди деток. Как она сейчас счастлива!.. Теперь я один, и не успела уехать Маня, как перемена – с месячного оклада сняли и назначили возчиком лесоматериала. Работа сдельная, с кубометра. Расценки дешевые, не больше рубля в день. С отъездом Мани деньгами издержался, даже влез в долги. А как раз сейчас возчиков снабжают всем необходимым: бельем, одеждой и обувью. Нужно выкупать, а денег нет. Дорогой крестный и племянничек Вася, если это возможно для вас, то пришлите, сколько можете, деньжонок, хотя даже взаимообразно, до летнего сезона, когда заработок бывает больше. Письмо я получил вечером, а пишу ночью и спешу, а поэтому пишу небрежно, а потому прости. После работы на холоде сон одолевает…
Крестник Николай
Дорогой братец-крестный Леня и племянничек Вася со чадами, здравствуйте! Посылку и письмо получил, за что приношу глубокую благодарность. Дорогой крестный, как дорога, как ценна твоя, сознаю, может и не по силам, помощь материальная, а также весточка от кровно родного человека в чужом краю, если бы ты знал! Я даже не знаю, чем, когда и буду ли иметь возможность тебя отблагодарить.
Живу в очень неблагополучном положении, а в особенности в гигиеническом. Живу в бараке на верхних нарах. Людно, грязно, темно и заработок неважный, около одного рубля в день. Продовольствие по заработку, а поэтому питание скудное. В настоящее время есть еще немного картофеля, а то один, один и один хлеб и тот в недостаточном количестве. Из дома что-то давно нет никаких известий. Почему, не знаю. Одно письмо Маня прислала только что по приезде домой. Вожу сейчас лес на станцию Пинюг. Работа не тяжела, но не интересна в оплате труда. Погода сейчас здесь морозная. Морозы выше 30 градусов, но здесь они не так страшны, как у нас, ибо лесно…»
По окончании срока ссылки в августе 1933 года, отец Николай вернулся в Тверскую область. Архиепископ Тверской Фаддей (Успенский) направил его служить в Вознесенский храм в село Вознесенье Кашинского района, где отец Николай прослужил до своего последнего ареста. Он был арестован 16 февраля 1938 года и заключен в тюрьму в городе Кашине.
В самый день его ареста был допрошен дежурный свидетель, родом из села Вознесенье, который показал: «В ноябре 1937 года на территории сельсовета священник организовывал и проводил кружковые нелегальные занятия с активными церковницами женщинами, читал им религиозную литературу, призывал их не ходить на собрания сельсоветов и колхозов по проработке положения о выборах в Верховный Совет. В июле 1936 года при размещении государственного займа среди населения я вызвал в сельсовет попа Морковина и, как председатель сельсовета, предложил ему подписаться на государственный заем. Морковин подписаться отказался и сказал: “Распространяйте его среди колхозников, а я подписывать не буду. Меня и без займа ограбила советская власть, сделала нищим”. Стараясь разъяснить ему неправильность его взглядов, я сказал, что по новой конституции СССР все граждане являются равноправными, а поэтому и вы можете принять участие в подписке на заем. На это Морковин мне ответил: “О равноправии сейчас говорить рано. Советская власть издает законы не для проведения в жизнь, а для обмана населения. Я в вашу конституцию не верю”»
Игумен Дамаскин (Орловский)
«Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века.
Февраль».
Тверь.
2005.
С. 298-304
Родился в 1889 году в селе Ильгоши Бежецкий района Тверской области.
Служил священником в селе Вознесение Кашинского района Калининской области.
Арестован в 15 февраля 1938 года в селе Вознесение, 26 февраля осужден тройкой при УНКВД по Калининской обл. за "антисоветскую деятельность", приговорен к расстрелу.
Причислен к лику святых новомучеников Российских на Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви 2000 года для общецерковного почитания.
Литература и документы
- Деяние Юбилейного Освященного Аpхиеpейского Собоpа Русской Пpавославной Цеpкви о собоpном пpославлении новомучеников и исповедников Российских XX века. Москва, 12-16 августа 2000г.
- Книга памяти жертв политических репрессий Калининской области. Мартиролог 1937-1938. Т.1. Тверь: "Альба", 2000. С.300.
- Список реабилитированных клириков и мирян Калининской обл.
- Архив УФСБ по Тверской области. Список репрессированных священников Тверской области
Использованные материалы
- http://www.pstbi.ru/bin/db.exe/no_dbpath/nopanel/ans/nm/?TYZ...AnU
СВЯЩЕННОМУЧЕНИК АЛЕКСИЙ НИКИТСКИЙ
Память 15 / 28 февраля, в Соборах новомучеников и исповедников Церкви Русской и в Бутовских новомучеников
Родился 6 / 19 марта 1891 года в селе Михалево Бронницкого уезда Московской губернии в семье священника Михаила Никитского.
Окончил Московское Донское духовное училище и в 1912 году Московскую духовную семинарию, после чего стал учителем начальной школы в Балашихе.
5 / 18 декабря 1913 года он был рукоположен во священника к храму Рождества Христова в селе Михалево, на место умершего отца.
В начале 1918 года был призван в тыловое ополчение Красной армии. Он служил рядовым в городе Бронницы при губернском конском запасе. Его обязанностью было ухаживать за лошадьми. Потом отца Алексия перевели в строительный отряд, где он работал конторщиком. После этого он работал телефонистом в Управлении по снабжению воздушного флота, располагавшемся на Ходынке в Москве.
В 1921 году после демобилизации подал прошение в Московскую епархию о назначении на приход священником.
В марте 1922 года он был определён священником к Троицкому храму в посёлке Удельная Раменского района, где и прослужил до дня ареста.
В 1929 году у отца Алексия, как лишённого избирательных прав, отняли дом. Притеснение служителей Церкви со стороны советской власти в это время выражалось и в непосильном налоге как на них самих, так и на общины, которые должны были платить налог за использование здания церкви. Сумма налогообложений была такой высокой, что выплатить её стоило большого труда и самопожертвования. И священноначалие, и рядовые пастыри писали заявления с протестом против фактического ограбления верующих. Делали такие заявления и служители Троицкой церкви в посёлке Удельная. Одно из таких заявлений они написали в 1937 году после того, как районный финансовый отдел в несколько раз по сравнению с предыдущим годом увеличил налог с дохода причта.
Сотрудники НКВД произвели негласное следствие в отношении священнослужителей Троицкого храма, результатом чего стал арест священника Алексия Никитского и диакона Симеона Кулямина, который произошёл 26 января 1938 года.
Первый раз следователь допросил отца Алексия 30 января. На следующий день допрос был продолжен.
– Где вы писали ваше заявление о снижении налога и какую цель вы преследовали данным заявлением? – спросил следователь.
– Я данное заявление о снижении налога писал сам лично у себя на квартире в 1937 году. После я это заявление принес в церковь, где к нему, после окончания службы, подписались Львов, Жуков и Кулямин, подписывались они в алтаре. Цели у нас никакой не было, но мы в заявлении просили только снизить нам налог, каковой нам не под силу было внести. Данное заявление мы писали согласно указанию районного финансового инспектора Панкова.
– Следствию известно, что вы 2 мая 1937 года собирались на квартире митрополита Чичагова, где обсуждали контрреволюционные вопросы. Какие вопросы вы обсуждали и с кем?
– Я действительно 2 мая 1937 года был на квартире митрополита Серафима в посёлке Удельная, но я был им приглашен, чтобы отслужить молебен… после молебна я выпил стакан чаю, и мы все из квартиры Чичагова ушли по своим квартирам. Митрополит Серафим на Рождество и Пасху всегда приглашал нас отслужить у него на квартире молебен, так как по старости посещать церковь он не может… я никакую контрреволюционную агитацию среди верующих против мероприятий советской власти не вел и против налогов и займов не выступал… в предъявленном мне обвинении виновным себя не признаю… Я, будучи священником удельнинской церкви, только выполнял свои обязанности как священник.
– Следствию известно, что вы вместе с диаконом Куляминым вели агитацию среди верующих за незакрытие церквей.
– Я никакой с диаконом Куляминым агитации среди верующих не вел и в отношении незакрытия церквей вопрос нигде не ставил и ни с кем не говорил и не обсуждал.
Все время непродолжительного следствия арестованные священник и диакон провели в Таганской тюрьме в Москве.
16 февраля 1938 года тройка НКВД по Московской области приговорила их к расстрелу за "контрреволюционную агитацию против выборов в Верховный Совет, распространение слухов о закрытии церквей и арестах духовенства".
28 февраля 1938 года священник Алексий Никитский и диакон Симеон Кулямин были расстреляны на полигоне Бутово под Москвой и погребены в безвестной общей могиле. Перед расстрелом в этот же день фотограф Таганской тюрьмы сфотографировал их, чтобы при проводимых в это время массовых расстрелах палач не ошибся.
Причислен к лику святых новомучеников Российских постановлением Священного Синода 12 марта 2002 года для общецерковного почитания.
Использованные материалы
МОРКОВИН НИКОЛАЙ ПЕТРОВИЧ
Открытая православная энциклопедия "ДРЕВО".
Морковин Николай Петрович (1889 - 1938), священник, священномученик.
Родился в 1889 году в селе Ильгоши Бежецкий района Тверской области.
Служил священником в селе Вознесение Кашинского района Калининской области.
Арестован в 15 февраля 1938 года в селе Вознесение, 26 февраля осужден тройкой при УНКВД по Калининской обл. за "антисоветскую деятельность", приговорен к расстрелу.
Причислен к лику святых новомучеников Российских на Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви 2000 года для общецерковного почитания.
Литература и документы
Деяние Юбилейного Освященного Аpхиеpейского Собоpа Русской Пpавославной Цеpкви о собоpном пpославлении новомучеников и исповедников Российских XX века. Москва, 12-16 августа 2000г.
Книга памяти жертв политических репрессий Калининской области. Мартиролог 1937-1938. Т.1. Тверь: "Альба", 2000. С.300.
Список реабилитированных клириков и мирян Калининской обл.
Архив УФСБ по Тверской области. Список репрессированных священников Тверской области
Использованные материалы
http://www.pstbi.ru/bin/db.exe/no_dbpath/nopanel/ans/nm/?TYZ...lAnU
ДРЕВО - открытая православная энциклопедия: http://drevo.pravbeseda.ru
О проекте | Хронология | Календарь | Клиент
Православная энциклопедия Древо. 2012
Смотрите еще толкования, синонимы, значения слова и что такое МОРКОВИН НИКОЛАЙ ПЕТРОВИЧ в русском языке в словарях, энциклопедиях и справочниках:
- НИКОЛАЙ в Библейской энциклопедии Никифора:
(победа народа; Деян 6:5) - родом из Антиохиян, обращенный вероятно из язычества в Христианскую веру, один из диаконов Церкви апостольской, … - НИКОЛАЙ в 1000 биографий знаменитых людей:
Николаевич, великий князь (1856-?). - Окончил военную академию в 1876 г. Участвовал офицером в русско-турецкой войне. В период от 1895 … - НИКОЛАЙ
Николай - Мурликийский архиепископ, святой, высокочтимый на Востоке и Западе, иногда даже мусульманами и язычниками. Его имя окружено массой народных … - ПЕТРОВИЧ в Литературной энциклопедии:
Велько — видный современный сербский новеллист и поэт. Принимал активное участие в национальном движении в Венгерской Сербии, редактировал ряд … - ПЕТРОВИЧ
(Petrovici) Эмил (1899-1968) румынский языковед. Труды по диалектологии, лингвистической географии, истории, ономастике, фонетике и фонологии румынского языка и славянской … - НИКОЛАЙ в Большом энциклопедическом словаре:
(4 в.) архиепископ Мирликийский (г. Мир в Ликии, М. Азия), христианский святой-чудотворец, широко почитаемый в Восточной и Западной церкви. В … - ПЕТРОВИЧ
(Petrovics) — настоящее имя венгерского (мадьярского) поэта Петэфи … - НИКОЛАЙ ИМЯ 5 ПАП в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Евфрона:
имя 5 пап. Н. I (858—867), римлянин знатного рода, был избран под влиянием императора Людовика II. Отличаясь твердой волей и … - НИКОЛАЙ ЕПИСКОП НОВОМИРГОРОДСКИЙ в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Евфрона:
(Иван Григорьевич Заркевич) — епископ новомиргородский, духовный писатель (1827— 885). Учился в СПб. духовной академии; до принятия монашества состоял священником … - НИКОЛАЙ ЕПИСКОП АЛЕУТСКИЙ И АЛЯСКИНСКИЙ в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Евфрона:
I (в мире Михаил Захарович Зиоров, род. в 1850 г.) — епископ алеутский и аляскинский (с 1891 г.); образование получил … - НИКОЛАЙ ДУХОВН. ПИСАТЕЛЬ в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Евфрона:
(в мире Петр Степанович Адоратский) — духовный писатель (1849—96). Воспитанник Казанской духовной академии, Н., по принятии монашества, пробыл 4 года … - НИКОЛАЙ ГРЕЧ. РИТОР в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Евфрона:
(Nikolaos) — греч. ритор из Мир-Ликийских, жил в конце V в. по Р. Хр., автор "Progymnasmata" — введения в стилистические … - НИКОЛАЙ НАЛИМОВ в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Евфрона:
(в мире Николай Александрович Налимов, род. в 1852 г.) — экзарх Грузии, архиепископ карталинский и кахетинский, воспитанник спб. духовной академии. … - НИКОЛАЙ в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Евфрона:
Николай - архиепископ мирликийский (города Мир в Ликии), великийхристианский святой, прославившийся чудотворениями при жизни и посмерти, "правило веры и образ … - НИКОЛАЙ в Современном энциклопедическом словаре:
- НИКОЛАЙ в Энциклопедическом словарике:
I (1796 - 1855), российский император (с 1825), третий сын императора Павла I. Вступил на престол после внезапной смерти императора … - ПЕТРОВИЧ
П́ЕТРОВИЧ (Реtrоvici) Эмил (1899-1968), рум. языковед. Тр. по диалектологии, лингв. географии, истории, ономастике, фонетике и фонологии рум. яз., в области … - НИКОЛАЙ в Большом российском энциклопедическом словаре:
НИКОЛ́АЙ САЛОС, псковский юродивый. В 1570 во время похода Ивана IV на Псков встретил царя у ворот города, обличая его … - НИКОЛАЙ в Большом российском энциклопедическом словаре:
НИКОЛ́АЙ НИКОЛАЕВИЧ (Старший) (1831- 1891), вел. князь, третий сын имп. Николая I, ген.-фельдм. (1878), поч. ч. Петерб. АН (1855). С … - НИКОЛАЙ в Большом российском энциклопедическом словаре:
НИКОЛ́АЙ НИКОЛАЕВИЧ (Младший) (1856- 1929), вел. князь, сын Николая Николаевича (Старшего), генерал от кавалерии (1901). В 1895-1905 ген.-инспектор кавалерии, с … - НИКОЛАЙ в Большом российском энциклопедическом словаре:
НИКОЛ́АЙ МИХАЙЛОВИЧ (1859-1919), вел. князь, внук имп. Николая I, генерал от инфантерии (1913), историк, поч. ч. Петерб. АН (1898). Монографии … - НИКОЛАЙ в Большом российском энциклопедическом словаре:
НИКОЛ́АЙ КУЗАНСКИЙ (Nicolaus Cusanus) (Николай Кребс, Krеbs) (1401-64), философ, богослов, учёный, церк. и полит. деятель. Ближайший советник папы Пия II, … - НИКОЛАЙ в Большом российском энциклопедическом словаре:
НИКОЛ́АЙ ДАМАССКИЙ (64 до н.э.- нач. 1 в. н.э.), др.-греч. историк. Из соч. дошли во фрагментах: "История" (в 144 кн.), … - НИКОЛАЙ в Большом российском энциклопедическом словаре:
НИКОЛ́АЙ II (1868-1918), последний рос. император (1894-1917), старший сын имп. Александра III, поч. ч. Петерб. АН (1876). Его царствование совпало … - НИКОЛАЙ в Большом российском энциклопедическом словаре:
НИКОЛ́АЙ I (1796-1855), рос. император с 1825, третий сын имп. Павла I, поч. ч. Петерб. АН (1826). Вступил на престол … - НИКОЛАЙ в Большом российском энциклопедическом словаре:
НИКОЛ́АЙ I (?-867), папа Римский с 858; при нём произошёл разрыв с Вост. … - НИКОЛАЙ в Большом российском энциклопедическом словаре:
НИКОЛ́АЙ из Отрекура (Nicolas d"Autrecourt) (ок. 1300 - после 1350), франц. философ, предст. номинализма. Преподавал в Париже. Критиковал схоластич. аристотелизм, … - НИКОЛАЙ в Большом российском энциклопедическом словаре:
НИКОЛ́АЙ (в миру Бор. Дорофеевич Ярушевич) (1892-1961), церк. деятель. В 1922-24 в ссылке. В 1942-43 замещал местоблюстителя патриаршего престола митрополита … - НИКОЛАЙ в Большом российском энциклопедическом словаре:
НИКОЛ́АЙ (в миру Ив. Дм. Касаткин) (1836- 1912), церк. деятель, с 1870 глава Рус. правосл. миссии в Японии, основатель Япон. … - НИКОЛАЙ в Большом российском энциклопедическом словаре:
НИКОЛ́АЙ (4 в.), архиепископ Мирликийский (г. Миры в Ликии, М. Азия), христ. святой, широко почитаемый в Вост. и Зап. … - ПЕТРОВИЧ в Энциклопедии Брокгауза и Ефрона:
(Petrovics) ? настоящее имя венгерского (мадьярского) поэта Петэфи … - НИКОЛАЙ
Басков, Рыбников, … - НИКОЛАЙ в Словаре для разгадывания и составления сканвордов:
Последний царь … - НИКОЛАЙ в словаре Синонимов русского языка:
имя, … - НИКОЛАЙ в Полном орфографическом словаре русского языка:
Николай, (Николаевич, … - ПЕТРОВИЧ
(Petrovici) Эмил (1899-1968) , румынский языковед. Труды по диалектологии, лингвистической географии, истории, ономастике, фонетике и фонологии румынского языка и славянской … - НИКОЛАЙ в Современном толковом словаре, БСЭ:
(4 в.), архиепископ Мирликийский (г. Мир в Ликии, М. Азия), христианский святой-чудотворец, широко почитаемый в Восточной и Западной церкви. В … - НИКОЛАЙ в Большом современном толковом словаре русского языка:
м. Мужское … - СМИРНОВ НИКОЛАЙ ПЕТРОВИЧ
Открытая православная энциклопедия "ДРЕВО". Смирнов Николай Петрович (1886 - после 1937), псаломщик, мученик. Память 10 ноября … - ПАВСКИЙ ГЕРАСИМ ПЕТРОВИЧ в Православной энциклопедии Древо:
Открытая православная энциклопедия "ДРЕВО". Павский Герасим Петрович (1787 - 1863), протоиерей, выдающийся филолог, востоковед (гебраист и тюрколог) … - НИКОЛАЙ (МОРКОВИН) в Православной энциклопедии Древо:
Открытая православная энциклопедия "ДРЕВО". См. Морковин Николай Петрович ДРЕВО - открытая православная энциклопедия: http://drevo.pravbeseda.ru О проекте | Хронология | Календарь … - ЛЕБЕДЕВ АЛЕКСЕЙ ПЕТРОВИЧ в Православной энциклопедии Древо:
Открытая православная энциклопедия "ДРЕВО". Внимание, эта статья еще не окончена и содержит лишь часть необходимой информации. Лебедев Алексей Петрович (… - АЛЕКСЕЙ ПЕТРОВИЧ в Краткой биографической энциклопедии:
Алексей Петрович, царевич, старший сын Петра Великого, от брака его с Евдокией Федоровной Лопухиной. Родился 18 февраля 1690 … - АЛЕКСЕЙ ПЕТРОВИЧ в Большом энциклопедическом словаре:
(1690-1718) русский царевич, сын Петра I. Безвольный и нерешительный, он стал участником оппозиции реформам Петра I. Бежал за границу, был … - ПАВЛОВ ИВАН ПЕТРОВИЧ в Большой советской энциклопедии, БСЭ:
Иван Петрович , советский физиолог, создатель материалистического учения о высшей нервной деятельности и современных … - АЛЕКСЕЙ ПЕТРОВИЧ, ЦАРЕВИЧ в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Евфрона:
старший сын Петра Великого от первого его брака с Е. Ф. Лопухиной, род. 18 февр. 1690 г., † 26 июня …
Свя-щен-но-му-че-ник Ни-ко-лай ро-дил-ся 15 мая 1889 го-да в се-ле Иль-го-щи Ка-шин-ско-го уез-да Твер-ской гу-бер-нии в се-мье пса-лом-щи-ка Пет-ра Мор-ко-ви-на. В 1913 го-ду он окон-чил Твер-скую Ду-хов-ную се-ми-на-рию и же-нил-ся на де-ви-це Ма-рии. Впо-след-ствии у них ро-ди-лось ше-сте-ро де-тей. В 1913 го-ду Ни-ко-лай Пет-ро-вич был ру-ко-по-ло-жен во свя-щен-ни-ка ко хра-му в се-ле Пет-ров-ском Кимр-ско-го уез-да, за-тем, уже по-сле ре-во-лю-ции, он был пе-ре-ве-ден ко хра-му в се-ле Ло-се-во Го-риц-ко-го рай-о-на. В 1929 го-ду свя-щен-ник с же-ной бы-ли аре-сто-ва-ны по об-ви-не-нию в от-ка-зе «от вы-пол-не-ния... об-ще-го-судар-ствен-ных за-да-ний» и в со-про-тив-ле-нии «пред-ста-ви-те-лям вла-сти при ис-пол-не-нии ими воз-ло-жен-ных на них за-ко-ном обя-зан-но-стей» и от-прав-ле-ны в ссыл-ку в Во-ло-год-скую об-ласть.
Отец Ни-ко-лай так опи-сал все про-ис-шед-шее в пись-ме к бра-ту-свя-щен-ни-ку: «Непре-рыв-ная и уси-лен-ная ра-бо-та ра-ди на-сущ-но-го хле-ба для се-бя и де-ток-си-рот силь-но по-шат-ну-ла мое бы-лое бо-га-тыр-ское здо-ро-вье. Но бла-го-да-рим Гос-по-да Бо-га, что на-ши стра-да-ния и ста-ра-ния под-дер-жать мно-го-чис-лен-ную се-мью бы-ли не на-прас-ны. На-ша за-щи-та от хо-ло-да и го-ло-да се-мьи име-ла бла-гие по-след-ствия, ка-ко-вые вы уви-ди-те из ни-же-сле-ду-ю-щих строк се-го пись-ма. Экс-трен-ная по-строй-ка сво-е-го неболь-шо-го до-ма 8 на 8 ар-шин с дво-ром, ом-ша-ни-ка и ба-ни, обу-че-ние двух стар-ших до-че-рей Юлии и Ни-ны в го-ро-де Ка-шине в шко-ле 2-й сту-пе-ни, уси-лен-ные на-ло-ги и недо-род хле-ба из-за недо-стат-ка удоб-ре-ния от од-ной толь-ко ло-ша-ди (един-ствен-ную ко-ро-ву при-шлось про-дать, и два го-да бы-ли при та-кой мно-го-чис-лен-ной се-мье без ко-ро-вы) при-ве-ли нас к несо-сто-я-тель-но-сти упла-тить боль-шие на-ло-ги, что и при-ве-ло к за-дол-жен-но-сти го-су-дар-ству. Яс-но, что за дом бы-ло взя-то и про-да-но все дви-жи-мое иму-ще-ство, вплоть до по-ро-сен-ка, един-ствен-ной жи-вой ве-щи для пи-та-ния без ко-ро-вы. Об-ни-ща-ние за-ста-ви-ло взять из шко-лы 2-й сту-пе-ни сна-ча-ла стар-шую дочь Юлию, а за-тем вто-рую, Ни-ну, не до-учив по го-ду, то есть они про-шли во-семь групп. И вот в по-след-ний год мо-е-го жи-тель-ства на ро-дине я ре-шил по-се-ять по-боль-ше льня-но-го се-ме-ни и им за-пла-тить в недо-ста-ток хле-ба. Вот это-то се-мя и бы-ло ро-ко-вым для нас. Оно по-па-ло под опись и под-ле-жа-ло по за-ко-ну изъ-я-тию за недо-и-мок, че-го мы не пред-по-ла-га-ли. При этом по-па-ла под опись и моя зим-няя ват-ная ряс-ка, един-ствен-ная на-деж-да до-че-рей на паль-то. Вот эти-то ве-щи мы с же-ной и ре-ши-ли не от-да-вать ра-ди за-щи-ты де-тей.
Я-то опре-де-лен-но шел на это, ибо ме-ня за-ра-нее и дав-но при-го-во-ри-ли к аре-сту. Ма-ня же не пред-по-ла-га-ла, что с ней так по-сту-пят и ото-рвут ее от ше-сти де-тей. Но в дей-стви-тель-но-сти ока-за-лось не то. На пер-вых по-рах бы-ла кар-ти-на ужас-ная, но впо-след-ствии кар-ти-на из-ме-ни-лась в луч-шую сто-ро-ну. Мой лич-ный тра-гизм пас-тыр-ской де-я-тель-но-сти и тот ма-те-ри-аль-но-со-ци-аль-ный ла-би-ринт, ка-кой пе-ре-жи-ва-ет совре-мен-ный ли-ше-нец при мно-го-чис-лен-ной се-мье, ре-шил-ся сам по се-бе. От-сут-ствие ро-ди-те-лей-ли-шен-цев по-вли-я-ло в луч-шую сто-ро-ну для де-тей. Стар-шая дочь Юлия вос-ста-нав-ли-ва-ет-ся в пра-вах го-ло-са. Все иму-ще-ство и зем-ля це-ли-ком оста-ют-ся за детьми, и в за-клю-че-ние они при-чис-ля-ют-ся к бед-ня-кам. И для ме-ня при-сут-ствие же-ны на пер-вых по-рах необ-хо-ди-мо, как для че-ло-ве-ка, не бы-вав-ше-го в жиз-нен-ных пе-ре-верт-ках. И так я и же-на по-па-ли за неупла-ту на-ло-га и неот-да-чу опи-сан-но-го иму-ще-ства. У нас бы-ло два су-да. Пер-вый суд осу-дил ме-ня на шесть ме-ся-цев ссыл-ки, а Ма-ню на шесть ме-ся-цев при-ну-ди-тель-ных ра-бот, а вто-рой ме-ня — на пять лет, а же-ну — на два го-да ссыл-ки. Я аре-сто-ван с пер-во-го су-да, то есть 1 но-яб-ря, а же-на со вто-ро-го су-да, ко-гда я си-дел в тюрь-ме го-ро-да Ка-ши-на, где она ме-ня и до-гна-ла. Из Ка-ши-на до Моск-вы еха-ли в од-ном ва-гоне. В Москве бы-ли чет-ве-ро су-ток, а по-том еха-ли на ма-шине до Кот-ла-са. В Ка-шине мы бы-ли на-зна-че-ны в раз-ные рай-о-ны...»
Пер-вое вре-мя отец Ни-ко-лай и его су-пру-га на-хо-ди-лись в раз-ных кон-цах Во-ло-год-ской об-ла-сти, что угне-та-ло обо-их. Опыт-ные лю-ди на-учи-ли их, как на-пи-сать на-чаль-ству, чтобы до-бить-ся раз-ре-ше-ния от-бы-вать ссыл-ку вме-сте. Пер-вые хло-по-ты не увен-ча-лись успе-хом, и отец Ни-ко-лай ре-шил по-дать за-яв-ле-ние на-чаль-ни-ку ми-ли-ции в Ве-ли-ком Устю-ге о пе-ре-во-де же-ны к нему и от-пра-вил-ся на по-чту, чтобы ку-пить бу-ма-гу и кон-вер-ты. Ко-гда он вы-шел с по-чты, то услы-шал, что, как ему по-ка-за-лось, как бы во сне кто его кли-чет: «Ко-ля, Ко-ля». Он обер-нул-ся и не по-ве-рил гла-зам — это бы-ла его же-на Ма-рия. Ока-зы-ва-ет-ся, она уже дав-но ис-ка-ла его и про-шла со все-ми ве-ща-ми бо-лее ста пя-ти-де-ся-ти верст пеш-ком, и вот встре-ти-ла его на ули-це.
Отец Ни-ко-лай пи-сал сво-е-му стар-ше-му бра-ту-свя-щен-ни-ку, от-цу Лео-ни-ду, и его су-пру-ге Елене: «До-ро-гой брат-крест-ный и Ле-на, здрав-ствуй-те! Пись-мо ва-ше мы по-лу-чи-ли 9 ок-тяб-ря се-го го-да, ко-то-ро-му я был так рад, что не мог удер-жать-ся от слез, за-пла-кал. Его я по-лу-чил, при-дя толь-ко что из Пи-ню-га в ба-рак, без Ма-ни, она оста-лась в Пи-ню-ге по-лу-чить свой ин-ва-лид-ный па-ек (15 фун-тов му-ки на ме-сяц). От из-быт-ка чувств и мыс-лей не знаю, что вам и пи-сать. Нач-ну с то-го, что я по-те-рял на-деж-ду иметь хо-тя пись-мен-ную связь со сво-и-ми кров-ны-ми род-ны-ми, и в том чис-ле и с то-бой, до-ро-гой крест-ный. Боль-ше это-го, стал иметь оби-ду за то, что все род-ные ме-ня за-бы-ли за вре-мя на-ше-го пре-бы-ва-ния на чуж-бине, ни от ко-го строч-ки-ве-сточ-ки. По при-ез-де мо-ем на чуж-би-ну, ко-гда еще с Ма-ней на-хо-ди-лись врозь, без ко-пей-ки де-нег и кус-ка хле-ба, я пи-сал всем род-ным, зна-ко-мым и сво-им ду-хов-ным ча-дам воз-зва-ния о ма-те-ри-аль-ной и мо-раль-ной под-держ-ке, но в от-вет на мой бук-валь-но вопль ни от ко-го ни-че-го...
Из пер-вых строк тво-е-го пись-ма вид-но, что ты от ме-ня пи-сем не по-лу-чал и ис-тин-но-го по-ло-же-ния мо-их дел не зна-ешь. Кон-ча-ет-ся срок от-бы-ва-ния на чуж-бине не мой, а Ма-ни, а мне еще нуж-но от-бы-вать три го-да, так что, до-ро-гой крест-ный, бы-ва-ют та-кие груст-ные ми-ну-ты, что те-ря-ешь на-деж-ду, что вер-нешь-ся до-мой и уви-дишь сво-их бед-ных де-ток-си-рот, и та-кие тя-же-лые ми-ну-ты ста-ли ча-сто по-вто-рять-ся вви-ду близ-ко-го отъ-ез-да до-мой ис-тин-но-го со-дру-га в жиз-ни, Ма-ни, ко-то-рой нуж-но честь от-дать, что крест свой пе-ре-нес-ла по-чти без-бо-лез-нен-но. Она жи-ва, здо-ро-ва и в пол-ном ра-зу-ме и па-мя-ти, толь-ко лишь по-лу-чи-ла бо-лезнь “по-рок серд-ца”, по при-зна-нию ме-ди-ков. Лич-но я ду-мал, что она не пе-ре-не-сет та-кой, ка-жет-ся по на-ше-му че-ло-ве-че-ско-му ра-зу-ме-нию, тя-же-лый крест, но тут к ме-сту сло-ва Свя-то-го Пи-са-ния, что каж-до-му ве-ру-ю-ще-му в Него, то есть в Бо-га, крест да-ет-ся по си-лам и каж-до-му че-ло-ве-ку, име-ю-ще-му ве-ру хо-тя с зер-но гор-чич-ное, все воз-мож-но. Вот как раз она-то, бла-го-да-ря Бо-жье-му Про-мыс-лу о нас и доб-рым лю-дям, ис-кру еще со-хра-ни-ла...
Ска-жу по-ка немно-го о се-бе. Мы, я и Ма-ня, жи-вем вме-сте. Она осуж-де-на на два го-да, а я на пять лет. За все вре-мя мо-е-го пре-бы-ва-ния на чуж-бине я про-шел сле-ду-ю-щие спе-ци-аль-но-сти: семь ме-ся-цев ре-монт-но-го ра-бо-че-го на пу-ти же-лез-ной до-ро-ги, пол-го-да ле-со-ру-бом, пять ме-ся-цев сче-то-вод и вто-рой ме-сяц опять ле-со-руб. Жи-вем в на-сто-я-щее вре-мя в ле-су в пред-бан-ни-ке, в де-вя-ти вер-стах от стан-ции Пи-нюг. Пи-лим с Ма-ней двух-мет-ро-вые дро-ва для уг-ле-жже-ния. За-ра-ба-ты-ва-ем руб-ля два-три в день, про-до-воль-ствие по-лу-ча-ем по 3-й ка-те-го-рии, то есть 1 рубль 70 ко-пе-ек вы-ра-бот-ки. Вы-да-ют ки-ло две-сти пе-че-но-го хле-ба, круп 120 грамм и са-ха-ру 18 грамм... В об-щем, по-ка ра-бо-тать мож-но и кор-мить-ся...
Про-сти ме-ня, до-ро-гой крест-ный, за мою оби-ду на те-бя, что ты за-был в труд-ную ми-ну-ту. Те-перь я стал бо-гач, но не тем пре-хо-дя-щим, что гни-ет и тле-ет, а тем, что оста-ет-ся смерт-ным до гро-бо-вой дос-ки, то есть бо-гат-ством жиз-ни ду-хов-ной. За вре-мя пре-бы-ва-ния в ис-пра-ви-тель-ных до-мах и чуж-бине при-хо-ди-лось са-мо-углуб-лять-ся и ис-кать при-чи-ну стра-да-ний, и я все-гда при-хо-дил к за-клю-че-нию, что при-чи-на — это на-ше “я”. Вот со сле-за-ми на гла-зах кон-чаю сие пись-мо...
До-ро-гие род-ные брат-крест-ный с Ле-ной и пле-мян-ни-чек Ва-ся с же-ной, здрав-ствуй-те!
Крест-ный, твое пись-мо вто-рое я по-лу-чил 2 ян-ва-ря 1932 го-да, за ко-то-рое весь-ма бла-го-да-рю... От ду-ши жа-лею бра-та Шу-ру и его су-пру-гу с се-мьей. Но, чтобы смяг-чить чув-ство гру-сти о пе-ре-жи-ва-е-мом и этим са-мым под-дер-жать дух бод-ро-сти, из сво-е-го лич-но-го опы-та об-ра-щаю свой взор на об-щий… плач и ры-да-ния ныне жи-ву-щих на Ру-си граж-дан, да-же воль-ных. На-ше лич-ное го-ре и по-те-ря боль-шей ча-сти ма-те-ри-аль-ных благ есть кап-ля бу-шу-ю-ще-го жи-тей-ско-го мо-ря. А в та-ком слу-чае бо-лее чем ко-гда-ли-бо со-зна-ешь необ-хо-ди-мость вер-но-го креп-ко-го ко-раб-ля — это ве-ры в Про-мысл Бо-жий, ве-ду-щий нас ко спа-се-нию, со-зна-нию на-шей преды-ду-щей преж-ней жиз-ни. И вот ко-гда про-ана-ли-зи-ру-ешь свою про-шед-шую жизнь, в осо-бен-но-сти в сане иерея Бо-жия, то при-хо-дишь к за-клю-че-нию, что это по де-лам на-шим. Жа-лею бра-та Шу-ру боль-ше и по-то-му, что его здо-ро-вье сла-бо, но, с дру-гой сто-ро-ны, уте-ша-ешь-ся тем, что у него, как го-во-рит-ся, зо-ло-тые ру-ки, то есть он зна-ком с неко-то-ры-ми ре-мес-ла-ми, как-то: сто-ляр-ни-че-ство и то-му по-доб-ное. А это в ссыл-ке весь-ма важ-но. Неко-то-рые в ссыл-ке устра-и-ва-ют-ся не ху-же, чем до-ма. Нам, слу-жи-те-лям куль-та (остав-шим-ся вер-ны-ми ему), толь-ко вез-де пре-зре-ние, хо-тя и нуж-да в тех-ни-че-ских ра-бот-ни-ках. Мои то-ва-ри-щи по ра-бо-те в кон-то-ре по сче-то-вод-ству дав-но по-лу-ча-ют уже по 100 руб-лей жа-ло-ва-нья, а я, как вер-ный страж Церк-ви Хри-сто-вой, пе-ре-ки-ды-ва-юсь с од-ной ра-бо-ты на дру-гую. Но все-та-ки имел воз-мож-ность уде-лять ма-лую то-ли-ку и сво-им дет-кам. Я вполне убе-дил-ся, что “Бог си-ра и вдо-ву при-ем-лет”. Им Бог дал ра-зум жить са-мо-сто-я-тель-но. По по-след-ним пись-мам из-вест-но, что две до-че-ри, Юля и Ни-на, в школь-ных ра-бот-ни-ках, а стар-ший сын Ни-ко-лай, пят-на-дца-ти лет, остал-ся до-ма за хо-зя-и-на и хо-зяй-ку: сам все де-ла-ет, стря-па-ет и про-чее. Ин-те-рес-но, ка-кое пра-во-вое по-ло-же-ние бу-дет Ма-ни-но? До-мой она от-пра-ви-лась 19 де-каб-ря, в са-мый Ни-ко-лин день в шесть ча-сов ве-че-ра... Те-перь она уже до-ма, в сво-ем род-ном угол-ке, сре-ди де-ток. Как она сей-час счаст-ли-ва!.. Те-перь я один, и не успе-ла уехать Ма-ня, как пе-ре-ме-на — с ме-сяч-но-го окла-да сня-ли и на-зна-чи-ли воз-чи-ком ле-со-ма-те-ри-а-ла. Ра-бо-та сдель-ная, с ку-бо-мет-ра. Рас-цен-ки де-ше-вые, не боль-ше руб-ля в день. С отъ-ез-дом Ма-ни день-га-ми из-дер-жал-ся, да-же влез в дол-ги. А как раз сей-час воз-чи-ков снаб-жа-ют всем необ-хо-ди-мым: бе-льем, одеж-дой и обу-вью. Нуж-но вы-ку-пать, а де-нег нет. До-ро-гой крест-ный и пле-мян-ни-чек Ва-ся, ес-ли это воз-мож-но для вас, то при-шли-те, сколь-ко мо-же-те, день-жо-нок, хо-тя да-же вза-и-мо-об-раз-но, до лет-не-го се-зо-на, ко-гда за-ра-бо-ток бы-ва-ет боль-ше. Пись-мо я по-лу-чил ве-че-ром, а пи-шу но-чью и спе-шу, а по-это-му пи-шу небреж-но, а по-то-му про-сти. По-сле ра-бо-ты на хо-ло-де сон одоле-ва-ет...
Крест-ник Ни-ко-лай
До-ро-гой бра-тец-крест-ный Ле-ня и пле-мян-ни-чек Ва-ся со ча-да-ми, здрав-ствуй-те! По-сыл-ку и пись-мо по-лу-чил, за что при-но-шу глу-бо-кую бла-го-дар-ность. До-ро-гой крест-ный, как до-ро-га, как цен-на твоя, со-знаю, мо-жет и не по си-лам, по-мощь ма-те-ри-аль-ная, а так-же ве-сточ-ка от кров-но род-но-го че-ло-ве-ка в чу-жом краю, ес-ли бы ты знал! Я да-же не знаю, чем, ко-гда и бу-ду ли иметь воз-мож-ность те-бя от-бла-го-да-рить.
Жи-ву в очень небла-го-по-луч-ном по-ло-же-нии, а в осо-бен-но-сти в ги-ги-е-ни-че-ском. Жи-ву в ба-ра-ке на верх-них на-рах. Люд-но, гряз-но, тем-но и за-ра-бо-ток неваж-ный, око-ло од-но-го руб-ля в день. Про-до-воль-ствие по за-ра-бот-ку, а по-это-му пи-та-ние скуд-ное. В на-сто-я-щее вре-мя есть еще немно-го кар-то-фе-ля, а то один, один и один хлеб и тот в недо-ста-точ-ном ко-ли-че-стве. Из до-ма что-то дав-но нет ни-ка-ких из-ве-стий. По-че-му, не знаю. Од-но пись-мо Ма-ня при-сла-ла толь-ко что по при-ез-де до-мой. Во-жу сей-час лес на стан-цию Пи-нюг. Ра-бо-та не тя-же-ла, но не ин-те-рес-на в опла-те тру-да. По-го-да сей-час здесь мо-роз-ная. Мо-ро-зы вы-ше 30 гра-ду-сов, но здесь они не так страш-ны, как у нас, ибо лес-но...»
По окон-ча-нии сро-ка ссыл-ки в ав-гу-сте 1933 го-да, отец Ни-ко-лай вер-нул-ся в Твер-скую об-ласть. Ар-хи-епи-скоп Твер-ской Фад-дей (Успен-ский) на-пра-вил его слу-жить в Воз-не-сен-ский храм в се-ло Воз-не-се-нье Ка-шин-ско-го рай-о-на, где отец Ни-ко-лай про-слу-жил до сво-е-го по-след-не-го аре-ста. Он был аре-сто-ван 16 фев-ра-ля 1938 го-да и за-клю-чен в тюрь-му в го-ро-де Ка-шине.
В са-мый день его аре-ста был до-про-шен де-жур-ный сви-де-тель, ро-дом из се-ла Воз-не-се-нье, ко-то-рый по-ка-зал: «В но-яб-ре 1937 го-да на тер-ри-то-рии сель-со-ве-та свя-щен-ник ор-га-ни-зо-вы-вал и про-во-дил круж-ко-вые неле-галь-ные за-ня-тия с ак-тив-ны-ми цер-ков-ни-ца-ми жен-щи-на-ми, чи-тал им ре-ли-ги-оз-ную ли-те-ра-ту-ру, при-зы-вал их не хо-дить на со-бра-ния сель-со-ве-тов и кол-хо-зов по про-ра-бот-ке по-ло-же-ния о вы-бо-рах в Вер-хов-ный Со-вет. В июле 1936 го-да при раз-ме-ще-нии го-судар-ствен-но-го зай-ма сре-ди на-се-ле-ния я вы-звал в сель-со-вет по-па Мор-ко-ви-на и, как пред-се-да-тель сель-со-ве-та, пред-ло-жил ему под-пи-сать-ся на го-судар-ствен-ный за-ем. Мор-ко-вин под-пи-сать-ся от-ка-зал-ся и ска-зал: “Рас-про-стра-няй-те его сре-ди кол-хоз-ни-ков, а я под-пи-сы-вать не бу-ду. Ме-ня и без зай-ма огра-би-ла со-вет-ская власть, сде-ла-ла ни-щим”. Ста-ра-ясь разъ-яс-нить ему непра-виль-ность его взгля-дов, я ска-зал, что по но-вой кон-сти-ту-ции СССР все граж-дане яв-ля-ют-ся рав-но-прав-ны-ми, а по-это-му и вы мо-же-те при-нять уча-стие в под-пис-ке на за-ем. На это Мор-ко-вин мне от-ве-тил: “О рав-но-пра-вии сей-час го-во-рить ра-но. Со-вет-ская власть из-да-ет за-ко-ны не для про-ве-де-ния в жизнь, а для об-ма-на на-се-ле-ния. Я в ва-шу кон-сти-ту-цию не ве-рю”» .
19 фев-ра-ля сле-до-ва-тель, до-пра-ши-вая свя-щен-ни-ка, спро-сил:
— Вы об-ви-ня-е-тесь в си-сте-ма-ти-че-ском про-ве-де-нии ва-ми сре-ди кол-хоз-ни-ков контр-ре-во-лю-ци-он-ной аги-та-ции, в со-зна-тель-ном про-ти-во-дей-ствии про-ра-бот-ке и изу-че-нию но-вой ста-лин-ской кон-сти-ту-ции СССР и по-ло-же-ния о вы-бо-рах в Вер-хов-ный Со-вет СССР. При-зна-е-те се-бя в этом ви-нов-ным?
— Предъ-яв-лен-ное мне об-ви-не-ние я от-ри-цаю и ви-нов-ным се-бя в нем не при-знаю, — от-ве-тил свя-щен-ник.
На этом до-про-сы и са-мо след-ствие бы-ли за-кон-че-ны. 26 фев-ра-ля 1938 го-да трой-ка НКВД при-го-во-ри-ла от-ца Ни-ко-лая к рас-стре-лу. Свя-щен-ник Ни-ко-лай Мор-ко-вин был рас-стре-лян 28 фев-ра-ля 1938 го-да и по-гре-бен в без-вест-ной об-щей мо-ги-ле.
Игу-мен Да-мас-кин (Ор-лов-ский)
«Жи-тия но-во-му-че-ни-ков и ис-по-вед-ни-ков Рос-сий-ских ХХ ве-ка. Фев-раль».
Тверь. 2005. С. 298-304